Дарья Сойфер - Статус - бывшая [litres]

Разумеется, Таня хотела увидеть результат своей работы, но не попасться она хотела еще сильнее, поэтому встала у самой двери, почти что на низком старте, готовая сбежать при появлении Коли.

На экране сменяли друг друга изображения, присланные Ольгой Савицкой, и текст, составленный Таней. А она постаралась упомянуть обо всем: и о фальшивых дипломах, и о школьных годах, и от себя добавила о вечных похождениях. По залу прокатился возмущенный шепоток, гостьи переглядывались, косились на Таню, потом снова на презентацию. А Таня стояла, скрестив руки на груди, и гордилась. И не только тем, что идеально оформила слайды, подобрала максимально яркие и лаконичные формулировки. Все-таки специалистом по рекламе она стала знатным за эти четыре года. Но главное – ей удалось посеять сомнения среди тех, кто готов был безоговорочно принимать каждое слово Байгозина и заглядывать ему в рот за следующими истинами.

Этот человек выдает себя за психолога, не имея образования. Он учит вас брать от жизни максимум, а сам хочет лишь взять вас. Он использует женщин и хочет, чтобы его благодарили за это. Николай Байгозин – мошенник номер один в России.

И в тот момент, когда из динамиков зазвучали финальные, самые драматичные аккорды, предваряющие появление маэстро, Байгозин, как и всегда, торжественно шагнул на сцену из-за занавеса.

Так тихо на его тренингах еще не бывало никогда. Нет, одна барышня все же похлопала машинально, но тут же опустила руки, не желая сойти за самую наивную.

– Ах ты, сволочь! – раздалось из зала.

– Как не стыдно?!

– Мошенник!

Сработал эффект толпы: чем громче кричали недовольные, тем быстрее подключались остальные. На суд Линча трудно решиться в одиночку, но стоит только почувствовать, что ты – в кругу единомышленников, как азарт охватывает с головы до ног.

– Подождите, в чем дело? – подал голос Байгозин, в недоумении оглядывая зал.

Таня поняла: дальше здесь оставаться опасно. Сорвалась с места, кинулась к лифтам и…

И впечаталась лицом в мощную грудь Краскова.

Эйфория схлынула, кровь отлила от лица к стелькам, а язык прилип к нёбу.

– Я… Я… – Танины попытки заговорить больше походили на предсмертный хрип.

Она хлопнула ресницами, силясь снова сойти за сиротку в беде, но на сей раз Иван не повелся. Схватил ее чуть выше локтя, сомкнув пальцы, и Тане показалось, что она в кандалах. Рыпнулась по инерции – бесполезно. Он будто приварил ее к полу.

Таня поняла: все кончено. Что ж, свою миссию она выполнить успела, дальше сработает сарафанное радио, истинную личину Байгозина расшарят по всей Сети, а она?.. Она смотрела в мрачные, не предвещающие ничего хорошего глаза Краскова и прощалась с жизнью.

Говорят, в такие моменты вся жизнь мелькает перед человеком в одно мгновение. Перед Таней же почему-то промелькнули всего две мысли: хорошо, что в России тюремная роба не оранжевая, как в Штатах, потому что этот цвет противопоказан рыжим, и как же все-таки хорошо, что она с утра успела принять душ и надеть приличный комплект белья. Если Красков убьет ее прямо сейчас, то хотя бы коронеры не решат, что она голодранка.

– Пошли, – прошипел Иван и куда-то поволок ее.

От страха Таня вообще ничего не видела вокруг, просто семенила ногами, как марионетка, и все повторяла про себя: «Только бы не очень больно!»

Красков втолкнул ее в лифт, и Таня вздрогнула, когда закрыли двери. Съежилась, зажмурилась, ожидая, когда же он начнет ее бить. Чем быстрее начнет, тем быстрее закончит, – утешение слабое, но хоть что-то. Однако ничего не происходило. Лифт звякнул, прибыв на нужный этаж, и Таню снова потащили безжалостные железные руки.

И лишь когда Красков остановился, она набралась смелости оглядеться по сторонам: офис Байгозина? Но зачем? Почему не подвал, где ее тело легко будет спрятать, почему не полиция, откуда она никогда не сможет выйти?

Красков кивком указал на дверь в подсобку, и Таня, внезапно осознав, что он ее уже не держит, покосилась было на выход, но Иван предупредительно мотнул головой. Мол, даже не думай.

Да Таня и сама понимала, что два раза за день удача ей не улыбнется. До этого ей на руку сыграл фактор неожиданности, теперь же Красков всем своим видом показывал, что одно лишнее движение – и ее скрутят, как вольнодумца на митинге.

Поэтому, доверившись инстинкту самосохранения, Таня обреченно двинулась в подсобку. И там наконец пришло озарение: он привел ее, чтобы отомстить. Подальше от лишних свидетелей. Ткнет мордой во все, что она натворила, свяжет – и оставит на диване для Байгозина. Подарок с красной ленточкой. И если к мести Краскова Таня еще была хоть как-то готова, во всяком случае, знала, что заслужила, то от разъяренного и разобиженного Коленьки можно было ждать только особой жестокости. Пытки? Публичные унижения? Боже, ну почему она не осталась в Уфе?