Олег Слободчиков - Двойной карамболь

Ленька быстро продвигался вперед, бурун слегка доставал волной его спину. Вот он подполз к ремню, смело дернул его на себя. Тело в воде качнулось, ремень продвинулся. Порядок!

Ленька закричал сквозь грохот реки. По его лицу Костя понял — жив утопленник! Потянул на себя репшнур, и Ленька, отплевываясь от захлестывающих волн на провисшей от тяжести двух тел веревке, заскользил ногами вперед к берегу.

Парня вырвало у воды. Варнаковы выволокли его наверх, на пологое место, положили под лиственницей на почти сухую хвою. Костя начал разводить костер.

— Ну, ты, чучело, — услышал за спиной насмешливый голос племянника. — Как зовут-то?

— Сеня, — громко икая, пробормотал «утопленник». — Семен.

— Вставай, Сеня, суши одежду, и будем тебя драть! — Ленька шлепнул по своей ладони чужим широким ремнем. Варнаков, раздувая огонь, прикрикнул:

— Оставь парня! Наломай сушняка да выжми одежду.

Ленька послушно бросил ремень и полез под ближнее дерево, затрещал, захрустел там сухими ветками.

В сером небе пробилось голубое окно, и через него на сырой лес брызнули солнечные лучи. От мокрой травы и одежды душновато запарило. Время было обеденное. Обжигаясь, Варнаков поставил на желтую перину хвои черный котелок с кашей.

— Ложка есть, «утопленник»?

Сеня покачал головой.

— Понятно!

Варнаков согнул совком жестянку от тушенки, рукояткой ножа обстучал края.

— Держи, для каши пойдет!

— Не хочу я есть!

— Надо! — в тон Варнакову приказал Ленька.

Парень неохотно взял жестянку, ковырнул в котелке, его челюсть лениво задвигалась вверх-вниз, замерла, отвисла. «Юнец еще — лет восемнадцать, — двадцать», — отметил про себя Костя.

— Ведь я мог насмерть утонуть?!

— Запросто! — прошепелявил Ленька. — Задержись мы чуть-чуть, и сняли бы тебя, как дохлого налима. — Рассмеялся: — Я лезу, а коленки — др-р-р! Жмурика на себе тащить, а? Прикинь?

Семен прикинул, поежился, отложил жестянку. Облака разносило, становилось все жарче, догорал костер.

— Нам наверх, а ты куда? — спросил Варнаков.

— Мы за перевалом стоим… Жрем, пьем, девчонок… Развлекаем.

Возьмите меня с собой, а? — жалобно простонал он.

— Это невозможно! — сказал Варнаков таким тоном, что «утопленник» опустил глаза и кивнул. — Далековато тебе топать, к вечеру не дойти. Вот что, Семен. — Варнаков подвинул ему полбулки хлеба, горсть конфет. — Сейчас мы переправим тебя на ту сторону.

Внизу, под перевалом, есть старенький шалаш…

— Знаю, я там ночевал.

— Ну и прекрасно. Доберешься, переночуешь, а утром перевалишь к своим. Нам надо спешить.

Одежда просохла, рюкзаки были упакованы. Когда Варнаков пристегнул к поясу парня страховочную веревку, почувствовал, что тот дрожит.

— Может быть, Леньке перебраться на другой берег и вытянуть тебя? — предложил Сене. Он мотнул лобастой головой:

— Нет, я сам! Ему же потом возвращаться придется… А вы когда обратно?

— Через недельку!

— Здесь же пойдете?

— Здесь!

— Плевое дело! — не удержался прихвастнуть Ленька и, небрежно цыкнув, сплюнул в бурлящий поток, — Тебя перетащу и обратно вылезу.

— Нет, я сам! — упрямо повторил «утопленник». — Вы хоть кто?

Спасли все-таки! — спросил, смущаясь.

— Белые альпинисты! — выпалил Ленька.

— Это вроде «черных», только наоборот?

— Угу!

— Будете возвращаться, заходите к нам, — глядя под ноги, проговорил Семен. — На островке возле тропы две палатки. Ну, что?

Спасибо и до свидания!

Он неловко закинул ноги на веревку, пополз вперед. Бурун на середине реки рвался вверх, как язык пламени, но так и не смог достать его одежды. Миновав провисшую часть веревки, Семен остановился, отдыхая, поболтался, раскачиваясь, пополз дальше. На том берегу опустил ноги на землю, снял пояс. Варнаков вытянул его на другой берег и стал сматывать веревку.

Семен не уходил: серьезно смотрел на Костю с Ленькой, закинувших рюкзаки за плечи. Помахал рукой вслед. И когда они скрылись за деревьями, долго еще сидел на берегу.

К Массиву можно было подойти через простенький, но нудный перевал. Сначала Варнаков так и планировал, но уже в пути передумал, решил дать Леньке некоторые навыки ледово-скальной работы. Была надежда — вдруг все это надоест племяннику — есть повод вернуться, так и не попробовав подняться на Дурной.

Перевал «Малыш» Варнаков брал несколько раз в одиночку и знал его на ощупь. Подходили к нему по леднику. Ледник как ледник. Ничего особенного: открыт, трещин мало. Слева со скал летят камни, но не успевают толком разогнаться: больше грохота, чем опасности. Перевал под снегом, отчетливая седловина, ледовый взлет.