Олег Слободчиков - Под нами бездна

— Не всегда же так было! — усмехнулся Федор, злорадствуя. — Это последнее время все философствую: старый стал… Ладно, дикие звери — не я их растил — тайга. Поросят, коз домашних и тех стало жалко. Козы — умные, привязчивые, ласковые, как кошки: они к тебе целоваться лезут, а ты их ножом по горлу.

— Ты что, псих? — Ксения вскочила на ноги. Ее тонкий голос был на несколько тонов ниже и глуше прежнего, глаза гневно сверкали.

— Ты задала вопрос, я — ответил. Искренне. Мы ведь в чем-то похожи — экстремалы. Ты — начинающая, а я… поживший! Делай выводы.

— Извини! — она села. Лоб ее был нахмурен. — Я сама психопаткой стала после всего этого.

По тому, как она вздохнула, откинула волосы и опустилась на землю с кошачьей грацией, он вдруг почувствовал в ней зрелую, многоопытную самку.

— Кружка у нас одна, а вот котелка два. Я тебе в свою налью, а сам из котелка попью? — предложил он.

Она приняла из его рук дымящуюся кружку с чаем, хлеб и вяленую рыбу, прощебетала тоненьким голоском:

— Ты прямо как папочка. А дети у тебя есть?

— Дочь — двадцать четыре года, замужем. Самостоятельная — дальше некуда. А ты замужем?

— А как же, — кокетливо взглянула она на Федора: — И даже не первый раз. — Отставив в сторону кружку, свернулась у костра клубочком и протянула к огню перебинтованные руки. — Надо же, совсем не болят. Ты хороший врач!

Лучше бы она этого не говорила. Федор скрипнул зубами, вспомнив свое, пережитое, и молча стал собираться в путь. Все вещи сложил в свой рюкзак. Она двумя пальчиками за рукоятку вытащила из кармана блестящий пистолетик и бросила туда же, демонстративно показывая, что во всем и полностью доверяет.

Они молча прошагали несколько часов. Не спешили, но и не отдыхали. Байкал был уже близок.

Заметно холодало. Почти исчезла зелень на склонах. Ручей, по которому спускались, весело журчавший вверху, в низовьях был подо льдом. Федор, изредка оборачиваясь и поглядывая на спутницу, долго не решался предложить отдохнуть: ей нужно было поскорей выбраться из тайги.

Щеки ее зарумянились, на лбу выступили бисеринки пота, но дышала она ровно. Наконец, он подумал, что его мелкое тщеславие претит здравому смыслу: давно пора было осмотреться. За то время, что они шли, клещи могли пробраться под одежду.

— Можно и отдохнуть, — обернулся он. — Ты не против?

— Можно, — согласилась она, опускаясь на пенек.

— Клещей стряхни. Я отсюда вижу — по штанам ползет… Дай-ка шею осмотрю и за ушами.

Ксения покорно собрала волосы в пучок и вытянула шею.

— Вот он, голубчик, — показал снятого, шевелящего лапками клеща. — По отношению к этому зверю жалость и сострадание неуместны, — заявил назидательно и разрезал его надвое ножом. — Рубаху задери! Осмотрю спину. Раньше надо было это сделать.

Ксения послушно скинула жилет, задрала через голову майку, прикрыв грудь. Федор, ворча, снял со спины еще пару клещей, посоветовал внимательно осмотреть живот, сам стал раздеваться, осматривая одежду. Спросил, радуясь, что не пришлось выдирать впившихся:

— По тайге шляется, на «э» называется. Кто?

— Энцифалитный клещ?

— Почти что правильно, эдрена вошь! Вперед, Синильга!

— Скоро придем? — в который раз спросила она.

— Часа полтора. Как идти. У нас нормальный ход.

— Что-то сердце покалывает, — пожаловалась вдруг она, прикладывая руку к груди.

— В твоем положении, после всего пережитого — не удивительно! — сказал Федор и виновато пожал плечами. — От сердца у меня ничего с собой нет. А пора бы иметь. Ты-то молодая еще! Давай посидим?

— Да какая молодая?! Тридцать старой дуре. Если все переживу, брошу нафиг этот экстремал и начну почковаться. Муж давно пристает, чтобы рожала.

— Мужик-то нормальный у тебя?

— Нормальные мужики разве бывают? — усмехнулась она. — Мужик как мужик. При деньгах.

Зануда правда. Но сейчас и такие — редкость.

Как и предполагал Федор, они вышли на кордон к полудню. Остро пахло оттаявшим навозом.

Мирно, по-домашнему кудахтали куры, где-то за сараями мычала корова. Из-за дома вышел старший лесоинспектор. Был он не на костылях, как обычно, но с резной тростью. На груди болтался тяжелый бинокль. Игорь часто шмыгал носом и пошловато посмеивался.

— Думаю, что за кадры пилят прямо ко мне на свою же погибель, а то Федька Москва с девкой.

Партизанку-поджигателя арестовал?

— Скалолазку! — приставил к стене ружье Федор и устало опустился на вросшую в землю колоду. — У нее подруга разбилась. Телефон работает? Надо спасателей вызвать.