Олег Слободчиков - Байсаурская бестия

Сколько себя помнили соперники, они были равны по силам, не признавая власти одного над другим. Но на этот раз Рыжий с трудом отбил атаку. В его рыке зазвучала чуть приметная нотка отчаяния, этого хватило, чтобы вся стая бросилась на одного…

Времена были голодные. Невеста с окровавленной мордой жадно рвала и глотала плоть с ляжек бывшего женишка. Сеголеток умудрился пробраться к телу и выполз из свалки, волоча по снегу парящие кишки.

Тело Рыжего с закушенным языком мотало теплой головой, до которой еще не дошла очередь на свадебном пиру…

— Прикольное дельце, — пробормотал Алик, склонившись над зализанным алым пятном. Осторожно переступил через следы и снова наклонился. — Хромой холостякует. Я уж думал, что это не бес, а бестия — волчица. Неужели вожак такой старый, что даже Ушлая не хочет прибрать его к рукам? Так не бывает. Может, все еще вдовеет? Бывает, кобели, подолгу остаются одинокими. Волчицы — никогда!

Логически все сходилось к тому, что Хромой Бес овдовел и печалился по утерянной подруге. И все же… Даже для Алика было много непонятного в байсаурском вожаке. Для меня, едва научившегося отличать следы трехлапого от других следов стаи, он и вовсе был загадкой.

Утро было солнечным и морозным. Пока я разжигал печь в зимовье, Алик ушел за водой к проруби и вернулся не скоро. В ведре позвякивали ледышки, редкую курчавую бородку приятеля и стрелки усов обметал иней.

— Хромой в нашу падь марала загнал, — сказал весело, сбивая снег с резиновых сапог. — Возле полыньи перешли речку два раза — видать, по кругу гоняют. Хочешь посмотреть?

Я не стал завтракать. Оделся потеплей, натянул маскхалат, повесил на шею бинокль, сунул за пазуху остывшую лепешку с салом. Предстояло подняться на северный склон хребта, тот самый, на котором когда-то по ошибке искал логово. Снег в лесу был глубок. Над ним, зализанные ветрами сугробы схватились настом, который с хрустом ломался под ногами. Если волкам удастся загнать в такой снег добычу — она достанется им без особого труда. Но маралы ушли на южные малоснежные склоны.

Я спрятался под деревом, выбрав место для обзора, вытащил сверток и стал жевать лепешку с салом. Движения на склоне не было. Я приложил к глазам бинокль — след погони просматривался отчетливо.

Ждать пришлось недолго: едва я проглотил завтрак — марал выскочил на поляну. Похоже, он был ранен: его движения были то судорожно резки, то вялы, язык вываливался изо рта, даже в бинокль было видно, как ходили ходуном бока.

Марал шарахался от кустов и одиноких деревьев. Из-под корней одного из них выскочили два волка. Но он, высоко вскинув ветвистые, чудом не сброшенные еще рога, ушел вправо и вверх. В несколько прыжков рогач оставил волков далеко позади себя. А те упрямыми, серыми, стелющимися по склону лентами, мчались по следу.

Вскоре на поляну выскочил Хромой с двумя сеголетками. Его-то я узнал. Он лег под другое дерево и занял боевой номер. Я мог разглядеть в двадцати пятикратный бинокль даже морду. Волк был измотан. Язык висел, голова лежала на лапах.

Сеголетки побежали следом за двумя волками. Вскоре на поляну выскочили три второгодка. Хромой поднялся и заковылял вверх по распадку, уступая боевой пост молодежи. А может быть, волк решил перекрыть один из вероятных путей марала.

Я знал местность и представлял тот замкнутый круг, по которому гоняли рогача. Выше поляны была седловина перевала, но за ним такой же заснеженный, как вокруг меня, северный склон. Стае не удалось загнать туда марала: он упрямо ходил по вытаявшему и выдутому хребту. Выше перевала — скалы. Единственный шанс вырваться — это перейти реку. Видимо там и ждала марала засада с задачей направить его на прежний путь. Попав в этот замкнутый круг, рогач был обречен.

Второгодки залегли под елью, где прежде отдыхал вожак. Марал вскоре снова вышел на поляну. Дела его были совсем плохи. Он долго стоял, покачиваясь, прислушиваясь, стараясь угадать, где засада. Но погоня настигала. Наверное, он услышал преследователей. Скакнул раз, другой к центру поляны, снова настороженно остановился. И тут из-под ели выскочили трое, помчались вниз, расходясь трехпалым следом.

Марал не запаниковал и не растерялся: как две кривые сабли выставил ветвистые рога, буграми напряг мускулы под шкурой. Второгодок, что нападал по прямой, успел остановиться, едва не коснувшись кинжальных лезвий. Марал резко метнул рога вправо, и один из нападавший кубарем покатился по склону. Но от удара обломился не скинутый вовремя рог.