Маша Трауб - Бедабеда [litres]

– Ты стал двоюродным дедом!

– Ты че, совсем с дуба рухнула? Какой я дед? – ответил Витя и положил трубку.

Людмила Никандровна тогда удивилась подобной реакции. Но связала это с кризисом среднего возраста, который у мужчин может наступить в тридцать лет и никогда не закончиться. Но позже выяснилась причина, оказавшаяся, как всегда, банальной и пошлой. Лариска, позвонив Людмиле Никандровне с поздравлениями, сообщила, что Витек, так сказать, не всегда теперь может. Вот и бесится. Да еще и Людмила Никандровна сообщила, что он дедом стал. У него крышу-то и снесло на этой почве. Мало того, что импотент, так еще и дед. В запой ушел от расстройства.

Людмила Никандровна переключилась на заботы о матери – старалась сделать так, чтобы той было хорошо. Надеялась, что прабабушка прикипит к правнучке, но та осталась равнодушной. Маленькая Марьяша ее раздражала, что было заметно. Настю бабушка вроде как любила, но как любят собак или кошек люди, которые не имеют их в собственном доме. Любовь на расстоянии. Погладить и пойти дальше. Почесать за ухом и побыстрее сбросить с колен. А потом, счищая шерсть с брюк или пальто, радоваться, что дома нет ни собачки, ни птички, ни рыбок.

С каждым днем мать все больше начинала раздражаться. Как-то она позвонила дочери на работу и потребовала срочно приехать. Перепуганная Людмила Никандровна ехала в такси и не знала, что и думать, поскольку мать ничего не объяснила и отключила телефон. Людмила Никандровна сто раз пожалела, что оставила Марьяшу под присмотром прабабушки. Хотя поначалу все было хорошо – ведь они оставались вдвоем не в первый раз. Марьяше нравилось скручивать клубки ниток для прабабушки, которая вдруг увлеклась вязанием. Еще ей нравилось делать домик из стула и пледов и прятаться там от прабабушки, играя в прятки. Опять же прабабушка научила правнучку раскладывать пасьянс, и та с радостью помогала его собирать «на желание». Марьяша была разумной девочкой, и скорее она следила за прабабушкой, чем та за правнучкой. Марьяша, которой Людмила Никандровна провела инструктаж, чувствовала себя взрослой и очень этому радовалась. Она проверяла, выключила ли прабабушка плиту, закрыла ли кран в ванной. Не разрешала открывать дверь незнакомым людям, даже если те представлялись социальными работниками. Но Марьяша все-таки была ребенком, и могло случиться все что угодно.

За то время, пока Людмила Никандровна ехала домой, она успела вспомнить всех старых знакомых – коллег, которые работали хирургами и кардиологами в разных больницах, предполагая самое страшное. Она не выпускала из рук телефон, собираясь сразу звонить Нинке, которая через клиентов и собственные связи могла достать черта лысого, а не только нужного специалиста. Людмила Никандровна продолжала набирать номер матери, но телефон так и оставался отключенным, хотя она сто раз просила так не делать.

Дверь в квартиру оказалась закрыта. Людмила Никандровна звонила, стучала кулаком и ногой.

– Кто там? – услышала она испуганный голос Марьяши. От сердца немного отлегло.

– Марьяша, это я, открой! – закричала Людмила Никандровна.

Мать сидела в комнате и вязала под бубнеж телевизора.

– Что случилось? – кинулась к ней Людмила Никандровна. – Сердце? Давление? Тебе плохо?

– При чем здесь давление? – возмутилась мать, сбившись со счета петель. – Но мне надо с тобой серьезно поговорить.

– То есть ты позвонила мне и сорвала с работы, чтобы серьезно поговорить? – опешила Людмила Никандровна.

– Естественно.

– Хорошо. Говори. – Людмила Никандровна сделала глубокий вдох и подумала, что, слава богу, все хорошо, все живы и здоровы.

– Надо объяснить Марьяше, что она должна носить дома тапочки. Она все время бегает, и громко. А сюда, в эту комнату, надо купить ковер, желательно с ворсом. И велеть Марьяше бегать в тапочках по этому ковру. Но никак не голыми ногами по полу.

– Она кому-то мешала? Соседи снизу жаловались? – Людмила Никандровна сделала еще один глубокий вдох и медленный выдох. Но все еще не могла прийти в себя. Переволновалась. И испугалась сильно, конечно же.

– Никто не жаловался. Но она мешает. Мне. Я слышу, как она бегает. Разве нельзя приучить ребенка к тапочкам? И бегать, если ей так хочется, исключительно по ковру. От твоих паласов никакого толку. Вообще не понимаю, зачем ты их положила. Можно же купить нормальный ковер, а в коридор – ковровую дорожку. Мне всегда нравились дорожки. Даже у Лариски ковровая дорожка в квартире лежит.