Юрий Коваль - Избранные произведения в одном томе

Орлов постучал ботинком по бамбуку, потопал ногами, попрыгал.

— Метель-то какая, а? — сказал он милиционеру.

Милиционер не захотел вступать в пустой разговор. Не выпуская нас из поля зрения, обошел он бамбуковую связку, посветил фонариком в черные жерла бревен.

— Попрошу документы.

— Документов нет.

— Попрошу накладные на стройматериалы.

— Ничего такого у нас нет.

— А где вы это… гм… взяли?

— Это бамбук, — чистосердечно ответил Орлов. — Нам его милиционер-художник подарил.

На мой взгляд, ничего глупее этой фразы придумать было невозможно.

Фраза озадачила милиционера, несколько секунд переваривал он ее и сказал неожиданно:

— Это Шурка, что ли?

— Шура. Который на Сретенке стоит.

— Да откуда же у Шурки бамбук? Где ваши накладные?

— Накладные остались у Александра, — вставил я. — Необходимы дополнительные печати.

— Какие еще печати? Откуда бамбук?

— Он лежал в Сухаревском переулке, — принялся объяснять Орлов. — У милиционера-художника в подвале. Мы там и вывеску нашли.

Он достал из-за пазухи вывеску «Высоцкий и К о », которая делу особо не помогла.

— Пройдемте до отделения, — сказал милиционер.

— Да что вы! Пойдемте лучше ко мне в мастерскую, — приглашал Орлов. — Заварим чаю, разберемся.

— Уж если разбираться, так в отделении.

— У нас чай со слоном. А можем чаю-медведя сделать. Согреетесь.

— Уж поверьте нам, — уговаривал я. — Не крали мы этот бамбук. Пойдемте, посмотрите, где мы живем, и если надо, арестуйте.

Некоторое время уламывали мы милиционера, и наконец он согласился, помог взвалить бамбук на плечи. Мы снова двинулись вперед, а милиционер-нехудожник важно шагал сбоку. Его присутствие сделало наше плавание более торжественным и величавым. Мне было приятно, что в первом плавании самой легкой лодки в мире участвуют сопровождающие корабли.

— Вы знаете, — сказал я милиционеру, — вы участвуете в первом плавании самой легкой лодки в мире.

— Как это так?

— Из этого бамбука мы построим самую легкую лодку планеты.

— На легкой-то далеко ли уплывешь? Да и зачем она вам? Рекорды, что ль, бить?

— Да надо бы их побить, — веселился я. — Чего глядеть-то на них?

— Делайте плоскодонку. У нас в Мещере все на плоскодонках плавают. Из осины долбят.

Пока мы шли к мастерской, милиционер-нехудожник вспоминал, как делают лодки у них в Мещере, как выбирают осину, как долбят, как парят, как разводят ее.

Когда мы пришли в мастерскую, заварили чай и уселись за стол, милиционер сказал:

— Накладные — бог с ними. Но где же все-таки хоть какие-то документы?

Никаких документов Орлов найти не сумел. Нашел квитанцию за уплату электроэнергии, показал милиционеру, фамилия которого оказалась Оськин.

— Хорошо, что вы платите за энергию, — говорил Оськин. — И чай хорош, и вправду коричневый, как медведь. Но все-таки другой раз ночью бамбук не таскайте. Увижу — заберу.

Оськин-милиционер немного отогрелся, снял форменную шапку, расстегнул шинель.

— Я бы вас сразу в отделение повел, — признавался он. — Да там места мало — бамбук некуда девать. Поэтому я с вами и пошел, но, если б вы, ребята, вздумали бежать, пришлось бы мне кое-что применить.

Раз пять заваривали мы чаю-крепача. За окнами выла метель, а мы сидели красные, распаренные, ели столовыми ложками варенье из банки.

— Хорошо, что вы не побежали, — продолжал Оськин. — Это молодцы. Тут один недавно вздумал убегать…

Мы сидели на кухне под абажуром, сделанным из разноцветных стекляшек-палочек. Напротив Оськина на столе висели пять старых медных чайников, связанных вместе. Здесь же стояла скульптурная группа «Люди в шляпах», над которой Орлов работал последние четыре года.

— Что это они все в шляпах? — спросил Оськин. — Сделал бы хоть одного в кепке.

— Такие люди кепок не носят, — возражал Орлов. — Это люди серьезные. Вот вы, например, какой носите головной убор, когда снимаете форму?

Оськин хмыкнул, зацепил из банки варенья.

— Тюбетейку, — сказал он.

Шесть бамбуковых бревен лежали на полу. В кухне они не уместились, и концы их вылезали в коридор. Снег, облепивший бревна, растаял — на золотистых боках сверкали янтарные капли.

— Одного не пойму, — говорил Оськин. — Как бамбук попал в подвал?

— Чай и бамбук — одного поля ягоды, — отвечал Орлов, помахивая вывеской «Высоцкий и К о ». — Поверьте мне, где чай, там и бамбук.

— Видимо, в этом подвале были чайные склады купца Высоцкого, — рассуждал я. — Вместе с чаем он привез и бамбук. Хотел, наверно, построить бамбуковый домик, чтоб чай в нем пить.