Юрий Коваль - Избранные произведения в одном томе

восходящее солнце и заходящая луна, бред и воображение,

явь и сон,

молчание и слово.

Даже паруса или полоски на матросских тельняшках были его авторами никак не менее, чем человек, который в эту тельняшку вместительно помещался.

И в лоб, и анфас, и в профиль наш фрегат смотрелся как необыкновенное явление природы и вписывался в наблюдаемую картину так же естественно, как молния в тучу, благородный олень — в тень далёких прерий, благородный лавр — в заросли катулл, тибулл и проперций.

Три мачты — Фок, Грот и Бизань, оснащённые пампасами и парусами, во многом определяли лик «Лавра» и связывали всё вокруг себя, как гениальное слово «ДА» связывает два других гениальных слова — «ЛЕОНАРДО» и «ВИНЧИ».

Тремя главнейшими мачтами облик «Лавра», однако, не исчерпывался, и наш капитан сэр Суер-Выер, когда имел желание, добавлял к Фоку — Строт, ко Гроту — Эск, с Бизанью же устраивались ещё большие сложности.

Если капитан хотел кого-то наказать, он ссылал куда-нибудь на сенокос или на уборку картофеля именно за Бизань, а если этого ему казалось мало, ставил тогда за Бизанью дополнительную мачту — Рязань, а если уж не хватало и Рязани, ничего не поделаешь — Сызрань.

Высоту мачт с самого начала мы решили слегка ограничить, могли их, конечно, удлинить, но до каких-то человеческих размеров, ну, короче, не до страто же сферы. Что до подводной части, тоже немного играли — туды-сюды, чтоб на рифы не нарваться. Вот почему ватерлиния всё время и скрипела. Ну да мы её смазывали сандаловым спиртом, мангаловым мылом, хамраями, шафраном и сельпо.

— Ну так что там Хренов? — спросил капитан. — Почему не видно его?

— Никак не может из-под Сызрани выбраться, — доложил старпом. — Дожди, дороги размыло, грязи по колено.

— Ну ладно, — сказал наш отходчивый капитан. — Разберите пока что Сызрань, а заодно и Рязань, только Бизань не трогать.

Матросы быстро выполнили все команды, и мичман Хренов оказался в кают-компании, весь в глине, небритый, в резиновых сапогах.

— А восемь тыщ они мне так и не отдали, — сказал он неизвестно про кого, но, наверно, про кого-то под Сызранью.

После острова особых веселий капитан наш ни за что не хотел открывать ничего нового.

— Утомление открывателя, — объяснял он, полулёжа в креслах. — Повременим, передохнём, поплаваем вольно.

Но поплавать вольно нам особенно не удавалось, потому что всё время мы натыкались на острова самые разнообразные, как в прямом, так и в переносном смысле.

Ну вот, скажем, в прямом смысле наткнулись мы на остров, на котором двигательную любовную энергию превращали в электрическую.

— Это что ж, половую, что ли? — спросил вдруг тогда боцман Чугайло.

— Да что вы, ей-богу, боцман, — недовольно прервал старпом. — Сказано двигательную любовную — и хорош!

Да, так вот у каждого домика там, на этом острове стоял врытый электрический столб, на котором висел фонарь. Кой-где фонарики светились вовсю, где тускло мерцали, а где и не горели вовсе.

— Это уж такой практицизм, что дальше некуда, — неудовольствовал сэр Суер-Выер. — Нет для них ничего святого. Не стану открывать этот остров.

— Но всё-таки, капитан, — допытывался изящный в эту минуту лоцман, — если б вы открыли остров, то в какой бы домик вошли?

— Где фонари горят! — влез неожиданно боцман Чугайло. — Чтоб горели ярче! Люблю свет! Долой тьму!

— Боцман! — прикрикнул старпом. — Замри!

— Да нет, мне просто интересно, — оправдывался Чугайло, — как они её превращают, системой блоков или приводными ремнями?

— А я бы пошёл туда, где не горит, — внезапно сказал мичман Хренов.

— Это ещё почему же? — спросил Суер, недовольный, кажется, тем, что слишком рано вызвал мичмана из-под Сызрани.

— Объясняю, кэп, — с некоторой фамильярностью сказал мичман. — Там, где не горит, там скорей всего выпивают. Выпили бы по маленькой и фонарик зажгли.

— Эх, молодость, — отвечал на это сэр Суер-Выер. — Как для вас всё просто, всё ясно. А ведь настоящая любовь должна мерцать… манить издали, внезапно загораться и снова тлеть, то казаться несбыточной, то ясной и доступной… как светлячок… звёздочка… бабочка…

Сэр Суер-Выер слегка размечтался, в глазах его появилось было… впрочем, ничему особенному появиться он не позволил.

— Остров открывать не будем, — твёрдо сказал он. — Я вовсе не уверен, что мы кому-нибудь там нужны. Да нас просто-напросто и на порог не пустят. Полный вперёд!