Юрий Коваль - Избранные произведения в одном томе

Наконец мы обвязали Единорога морскими узлами, подняли все паруса, разогнали «Лавра» как следует и рванули изо всех сил.

Как ни странно — это помогло. Медленно-медленно пятясь, Моноцерос отъехал от мадам Френкель.

И тут сэр Суер-Выер подошёл к чудовищу и одним взмахом корабельного топора отрубил его дивный рог.

Мадам заплакала.

— Я — предательница, — твердила она. — Я — тля.

— Не волнуйтесь, мадам, не волнуйтесь, — успокаивал Суер-Выер, закутывая ее в одеяло, — рог этот останется с нами на борту. Он будет вечно с вами.

Пока «Лавр» держал Уникорна на привязи, мы кинули рог, тяжёлый, как многодубовое бревно, в свой вельбот, сами попрыгали вслед за рогом и быстро довеслались до фрегата.

Как только мы перерубили буксирный канат, Уникорн принялся бессмысленно скакать по пляжу. От лёгкости у него кружилась голова, и он падал порой на колени.

Больно было видеть, горько наблюдать эту картину, и мы с Пахомычем невольно отвернулись.

— Ничего, ничего, — успокаивал нас капитан, — у него новый рог отрастёт. Таков закон произрастаний.

И действительно, не успели мы толком отчалить и сняться с буев, у нашего обезроженного друга стал появляться новый рог.

Вначале маленький и невзрачный, он всё удлинялся, удлинялся, и самое неприятное заключалось в том, что направлялся он в сторону «Лавра».

— Чёрт возьми! — сказал Суер. — Он растёт со скоростью большей, чем наше движение.

А рог рос и рос и уже мчался на наш корабль с дьявольской стремительностью и силой.

— Он прошибёт нашу ватерлинию! — орал Пахомыч. — Поднять паруса! Румпель под ветер! Шевелитесь, бесенята!

— Отставить, — сказал Суер. — Придётся, видимо, бодаться с ним всеми нашими мачтами.

Устрашительный рог дорос тем временем до нашего фрегата и завис над палубой, беспокойно оглядываясь.

Матрос Вампиров подвесил на него гирлянду сарделек, но рог недовольно стряхнул их. Он явно искал чего-то другого.

— Мадам Френкелью не насытился, — сказал Пахомыч.

Тут снова мы вывели нашу несчастную мадам, развернули её, и грандиозный новейший рог удовлетворённо хмыкнул, улёгся между реторт безумия и успокоился.

Это была, поверьте, редкая картина, и мы очень удивлялись, как рог, произрастающий на носу прибрежного животного, пересекая океан, очутился на грудях с нашего фрегата.

— Это закон чувства, — задумчиво сказал Суер-Выер. — Как порой любопытно наблюдать такие законы в действии… Но — понаблюдали и надо плыть дальше. Бодаться мачтами нам некогда, поступим просто: закутаем мадам.

Мы закутали мадам, и рог сразу потерял ориентиры.

Разочарованно помыкался он над палубой и, подцепив-таки гирлянду сарделек, всосался обратно на остров.

А тот первый, отрубленный рог мы отполировали, трубили в него по праздникам, призывая команду к бражке, а потом продали за бутылку джина какому-то грузчику из Одессы.

Это был единственный остров, на который сэр Суер-Выер решил не сходить.

— Останусь на борту, — твердил он.

— В чём дело, кэп? — спрашивали мы с лоцманом. — Всё-таки это не полагается. Открывать остров без вас как-то неудобно.

— Ничего страшного. Откроете один остров без меня.

— Но нам важно знать причины, — настаивал лоцман. — В чём причины вашего несхода на берег?

— Причины личного порядка, — отвечал Суер. — Не могу. С этого острова пахнет.

Мы принюхались, но никакого запаха не ощутили.

Остров был явно вулканического происхождения.

Посредине возвышался давно, кажется, потухший вулкан. Лава изверглась из него, застыла и окаменела. Она стекала к берегу плавными грядами.

— Возьмите с собою мичмана Хренова, — рекомендовал нам капитан. — Остров унылый и гнусный, может быть, хоть мичман что-нибудь отчебучит.

На берег мы высадились в таком порядке: Пахомыч, лоцман и мичман. Я замыкал шествие, крайне огорчённый отсутствием капитана. Кроме того, мне казалось, что действительно чем-то пахнет, и я уже ругал себя, что не остался с Суером на борту.

Первым делом мы решили взобраться на вулкан и посмотреть, действует ли он или уже бездействует.

— Кажется, бездействует, — рассуждал я, — но какой-то запах испускает, значит, немного действует. Чем же это пахнет?

— Да не пахнет ничем, — успокаивал Пахомыч. — А если и пахнет, так это вулканической пемзой, ну той, которой ноги моют. Весьма специфический запах.

— А по-моему, старпом, пахнет чем-то более тонким, — спорил с ним лоцман.