Юрий Коваль - Избранные произведения в одном томе

И тут на улицу выбежал Подушкин.

— Лошадь! Зелёная Лошадь! Я в тебя во сне влюбился!

А Лошадь Подушкина не слушает. Ударила крышку копытом — рыжики из бочки выскочили и разбежались во все стороны.

Пустую бочку Лошадь легко толкнула, и из погреба Ванечка вылез. Дрожит весь, замёрз. Лошадь вместе с Амаркордом стали его оттирать, да согревать, да дуть на него. Согрели кое-как.

— Иди, Ваня, скорее домой, — сказала Лошадь, — а уж утром в лес приходи.

Ваня побежал домой, папку с мамкой успокаивать, а Подушкин подошёл к Зелёной Лошади и говорит:

— Послушай, Зелёная Лошадь, Я без тебя жить не могу. Может, и ты полюбишь меня?

— Слушай, Подушкин, — вмешался Амаркорд. — Сам же Зелёную Лошадь в конюшне запер, Ванечку в погреб засунул. Ну как, скажи, любить такого обормота?

— Не ворчи, Амаркорд, — сказала Зелёная Лошадь. — Я всех люблю.

— А когда же мы снова встретимся? — спросил Подушкин. — Я очень хочу тебя увидеть.

— Это просто, — сказала Зелёная Лошадь. — Приходи в лес, погуляй немного, а как услышишь, что у тебя за ухом кто-то шепчет и дышит тепло, скажи такие слова: «Зелёная Лошадь, это ты? Ну, здравствуй же, здравствуй!» Тут оглянись — и меня увидишь.

Сказала так Лошадь и махнула через забор. На следующее утро Подушкин сразу, конечно, побежал в лес. На велосипеде.

Потом велосипед под кустик спрятал и стал гулять. Вдруг слышит — кто-то шепчет у него за ухом, шепчет и дышит тепло.

— Зелёная Лошадь! — закричал Подушкин. — Это ты? Ну, здравствуй же, здравствуй!

Оглянулся — страшная рожа с клыками на него чесноком дышит! Амаркорд! (Я совсем забыл рассказать, что Амаркорд любил котлеты рубленые с чесноком.)

А потом в лес Ванечка пришёл. Походил немного и слышит: кто-то шепчет у него за ухом и дышит тепло.

— Зелёная Лошадь! Это ты? Ну, здравствуй же, здравствуй!

Оглянулся — а это и вправду Зелёная Лошадь.

Стал он её спину мягкую гладить, гриву заплетать, а потом они умчались куда-то вместе…

В этой сказке с самого начала ничего не было.

Верней, что-то было, но — в темноте.

И тут появился человек, который стал эту темноту есть. Потому что это была не темнота, а шоколад. И вообще, это всё было шоколадное яйцо, внутри которого и была темнота. А человек, который съел яйцо и шоколадную темноту, назывался мальчик Алёша.

Алёша и увидел первым то, что было в яйце. А был там какой-то ботинок, какой-то красный нос, какой-то колпачок, какая-то палочка. Только стал Алёша всё это пристраивать друг к другу, как послышался голос:

— Постой! Ты не так делаешь! Я сейчас сам себя соберу.

— Нет, я соберу, — сказал Алёша и собрал того, кого хотел.

— Так, теперь тебе понятно, кто ты такой? Ты — гномик.

— Я? Гномик? Не может быть!

Гномик посмотрел в зеркало и сказал:

— Да, действительно, похоже. А как меня зовут?

— Автомофей!

— Не может быть! — вскричал гномик. — Какое счастье! Неужели у меня такое чудесное имя! Автомофей! Вот это да!

— Ну, давай, — сказал Алёша. — Давай теперь исполняй поскорее моё желание!

— Да не умею я.

— Умеешь, умеешь, не притворяйся. Взмахни своей палочкой — и всё получится. Хочу второе шоколадное яйцо.

— И что — в нём тоже гномик?

— Да нет, гномиков больше не надо. Пусть будет автомобиль. Ну? Автомобиль для Автомофея и для меня. Исполняй скорее!

Автомофей взмахнул своей палочкой — и новое шоколадное яйцо явилось перед ними. Алёша быстро разломал его, съел шоколад, а гномик Автомофей быстро собрал новенький автомобиль.

— Ну, давай теперь дальше, — сказал Алёша. — Делай третье шоколадное яйцо.

— А что в нём будет?

— Сам не знаю. Давай, что получится.

— Лучше не надо. А то ещё получится что-нибудь не то.

— Прошу тебя, сделай. Шоколаду хочется.

— Ну, пожалуйста, — сказал гномик, взмахнул палочкой, и на столе появилось третье яйцо.

Алёша съел шоколад, а из яйца-то объявился маленький человечек, лысый и усатый, в клетчатом пиджаке, с папиросой во рту.

— Автомофей, — сказал гномик и протянул руку, чтобы познакомиться.

Но человечек оттолкнул гнома, плюхнулся за руль автомобиля.

— А у мене фамилие Жипцов, — сказал он и только завёл машину, как Алёша быстренько вытащил его из кабинки.

— Стой, Жипцов, — сказал он. — Это машина Автомофея.

— Чего-чего? — сказал Жипцов. — Это мой «Москвич-Бенц», а ты, Автомофей, катись отсюдова!

И он хлопнул Автомофея по лбу.

Тогда Алёша схватил его и засунул в сахарницу. Дело-то всё на кухне происходило, и там на столе стояла синяя сахарница.