Роберто Савиано - Пираньи Неаполя

– Чертовы китайцы, – прошипел Тукан, уводя Николаса прочь. – Вот видишь, не надо верить тому, что болтают в чате…

– Чертовы китайцы, – повторил Николас. – Когда мы будем командовать, мы им покажем, чтоб мне сдохнуть. Этих китайцев тут больше, чем муравьев. – И он в ярости толкнул статуэтку кота, стоявшего на псевдоантичном комоде у входа. Кот взлетел и с грохотом приземлился на одну из касс, но разъяренная женщина не унималась.

Они сели на скутер, Тукан бубнил себе под нос:

– Я так и знал, что все фигня. – И поехали в направлении улицы Галилео Феррариса. Прочь от Чайна-тауна. Ничего не поделаешь.

Вскоре они заметили, что в хвост их скутеру пристроился мотоцикл. Они прибавили газу, мотоцикл тоже ускорился. Гнали на всех парах, стремясь поскорее доехать до площади Гарибальди и затеряться в потоке машин. Джимхана, дриблинг [14] Джимхана – вид автоспорта, получивший распространение в Японии, США, Великобритании и Южной Африке. Дриблинг (от англ. “ведение мяча”) – в ряде видов спорта маневр с мячом. среди автобусов, машин, мопедов, прохожих. Тукан все время оборачивался, проверял, не оторвался ли их преследователь, и пытался угадать его намерения. Это был китаец неопределенного возраста, однако рассерженным он не выглядел. Тут китаец принялся сигналить и махать им рукой, призывая остановиться. Они свернули на улицу Арнальдо Луччи и остановились, немного не доехав до Центрального вокзала – границы между Чайна-тауном и неаполитанской цитаделью. Николас резко затормозил, мотоцикл китайца встал рядом. Взгляды друзей были прикованы к тонким рукам китайца, вдруг ему взбредет в голову вытащить нож или того хуже. Вместо этого он протянул им руку и представился:

– Я – Хан.

– А, это ты? Какого хрена твоя мамаша выгнала нас из магазина? – взорвался Тукан.

– Это не моя мать.

– Ладно, вас не разберешь, все вы на одно лицо.

– Что вам нужно? – спросил Хан, вскинув подбородок.

– Ты знаешь, что нам нужно…

– Тогда поехали со мной. Едете или нет?

– А куда ты нас везешь?

– В гараж.

– Ладно, – они кивнули, поедут за ним. Приходилось возвращаться назад, движение в этом районе Неаполя было очень оживленным. Китаец и не подумал разворачиваться на площади; мопеды использовали пространство, оставленное между бетонными блоками пешеходам. Они выехали к отелю “Терминус”, оттуда снова на улицу Галлилео Феррариса и снова налево на улицу Джантурко. Николас и Тукан отметили, что на очередном перекрестке они свернули налево на улицу Брин. Яркие краски и суматоха остались позади. Брин – улица-призрак. На зданиях висели растяжки “Сдается в аренду”, у одного из них Хан остановился. Кивком пригласил их войти и занести внутрь мопеды. Переступив порог, они оказались во дворе, окруженном складами: одни из них были сломаны и заброшены, другие – забиты всяким барахлом. Вслед за Ханом вошли в гараж, с виду такой же, как и прочие, только внутри все было в идеальном порядке. Там лежали в основном игрушки, копии известных брендов, более или менее откровенные подделки. Выкрашенные в разные цвета бесконечные стеллажи, чего только там не было! Несколько лет назад, попав в такое место, они с ума сошли бы от счастья.

– Теперь мы знаем, что Санта-Клаус затаривается подарками у китайцев!

Хан усмехнулся. Он был неотличим от других продавцов китайского магазина, возможно, он и был там, когда они пришли, и тоже усмехнулся, узнав, что его ищут.

– Сколько у вас?

У них было больше, но решили начать с малого:

– Двести евро.

– Из-за двухсот евро я б и не пошевелился, у меня ничего нет за такие деньги.

– Тогда мы пошли, – сказал Тукан, направляясь к выходу.

– Поищите хорошенько, смотрите, что у меня есть…

Он сдвинул в сторону коробки с пластмассовыми пулеметами, куклами, ведерками и достал два пистолета:

– Это франкотт, револьвер. – И вложил его в руку Николаса.

– Черт, какой тяжелый.

Пистолет был очень старый, восьмимиллиметрового калибра, красивой в нем была только деревянная рукоятка, гладкая, сильно потертая, она напоминала камень, отшлифованный водой. Все остальное – ствол, барабан, курок – было блекло-серым, с пятнами, которые ничем уже не вытравишь. И потом от него исходило ощущение военного трофея или – еще хуже – пистолета, используемого на съемках старых вестернов; пистолета, который дает осечку два раза из трех. Но Николаса это не волновало. Он тер рукоятку, гладил ствол, а Хан и Тукан продолжали препираться.