Роберто Савиано - Пираньи Неаполя

– Чиро Сомма.

Дохлая Рыба сделал шаг вперед. Брюки висели на нем, как обычные его рэперские штаны: болтались так, чтобы было видно резинку от трусов “Гуччи”. Дохлой Рыбе нравилась просторная одежда, скрывающая лишние килограммы, но метрдотель тем же костлявым пальцем дал понять, что так не пойдет, брюки надо подтянуть.

– Винченцо Эспозито.

Чупа-Чупс и Чёговорю хором ответили: “Здесь” – и подняли руки. Они учились в одном классе с начальной школы и каждый раз при перекличке повторялась эта сценка.

– Ты, прыщавый, – сказал метрдотель, и Чёговорю покраснел, отчего угри на его лице воспламенились еще больше. – Ты нам подходишь, только спину выпрями. Будешь уносить тарелки, гости не должны видеть твоего лица.

Парни, конечно же, не привыкли к такому обращению, но Николас внушил им, чтоб не бунтовали, все должно пройти гладко. Любой ценой. Значит, надо терпеть этого придурка метрдотеля. Чупа-Чупс улыбался в усы, которые, даром что парню было всего четырнадцать, росли как у взрослого. Тонкая полоска растительности спускалась от висков, огибала подбородок, губы и шла дальше, завершая круг. Рубашка сидела на нем идеально – вот что значит накачанный в спортзале пресс, – а брюки скрывали худые ноги, которым он не уделял столько внимания, как верхней части тела, включая орлиные брови.

– Ты, долговязый, – метрдотель указал на Бриато. – Ты займешься свадебным тортом. Там будет семь ярусов, мне нужен кто-то, кто достанет до верха.

Галстук у Бриато на выступающем животике постоянно съезжал вбок, но черные волосы, зачесанные назад с помощью геля, были великолепны.

– Агостино Де Роза.

Спичка никуда не годился. Он высветлил себе волосы, полный отстой – Николас всерьез разозлился, когда это увидел, – а воротник рубашки не прикрывал татуировку на груди: огненно-красное солнце, лучи которого доходили до кадыка. Метрдотель пару раз потянул вверх его воротничок, но лучи все равно вылезали. Была бы на то его воля, он пинком отправил бы Спичку домой, официант из него никудышный, но Копакабана просил особо не налегать, так что метрдотель перешел сразу к концу списка. Остальных вызвал группой, хотел посмотреть, как они будут двигаться с фарфором и хрусталем в руках.

– Николас Фьорилло, Джузеппе Иццо, Антонио Старита, Массимо Реа.

Вперед вышла незавидная команда. Метрдотель подошел к тем, которые были пониже ростом – Зубику и Дрону, костюмы висели на них как пижамы (они подвернули рукава и штанины), – и выдал по две тарелки каждому, по одной в руку. Потом повернулся к Тукану и уже без всяких комментариев – время поджимало – вручил ему серебряный поднос, на котором позвякивало несколько фужеров. Николаса метрдотель изучал дольше всех, оценивал, насколько большую нагрузку выдержат эти широкие плечи, подтянутый торс, крепкие ноги. Попросил вытянуть руки – костюм сидел на нем как влитой – и положил по две тарелки справа и слева, на ладонь и предплечье. Потом велел всем четверым обойти вокруг кухонного острова, делившего помещение на две равные части. Зубик и Дрон описали круг почти бегом, и метрдотель сделал им замечание. Движения должны быть плавными, это вам не “Макдоналдс”. Тукан неплохо справился с задачей, лишь в конце один из фужеров завалился на бок, к счастью, не задев остальных. Николас завершил круг, покачиваясь, будто шел по канату. Но в итоге и он обошелся без потерь. Метрдотель почесал подбородок костлявой рукой и задумчиво сказал:

– Еще разок.

Николас поставил тарелки на кухонный остров и сурово посмотрел на метрдотеля, которому пришлось подняться на цыпочки, чтобы выдержать взгляд.

– Мы закончили, понятно?

Метрдотель и бровью не повел, только вытянулся вверх еще больше, а потом стукнул каблуками об пол.

– Порядок, – коротко ответил он.

Копакабана знал, что рискует. Будучи в бегах, появиться на такой пышной свадьбе с таким количеством гостей – слух о его возвращении мог разлететься мгновенно, пусть даже на подобных торжествах всем гостям предлагалось оставить телефоны на специальном столике у входа и пользоваться ими только в специальной комнате.

Николас примерил ливрею и тренировался в выносе блюд, когда появился Копакабана, руководящий всеми приготовлениями. Он привел себя в порядок. Волосы больше не торчали в разные стороны, и, возможно, он их даже покрасил. Взгляд прояснился, но глаза оставались красноватыми.

– Копакабана, а не опасно это… когда столько людей? Тебя же увидят.