Пер Лагерквист - Избранное

Тем временем еда поспела, и все садятся за стол. Новобрачные – на почетном месте, посредине длинной стороны стола, а остальные располагаются вокруг них на этом пиршестве в честь молодоженов. Мужчины толкуют о стоке для нечистот, выходящем в море слишком близко от поселка, затеяли этот разговор, так надо его докончить, а то хуторяне, оказывается, не знают, какой был шум во время обсуждения. Но закуски и рюмки уже дожидаются их, пора за еду приниматься. Угоститься есть чем, стол ломится от всякой снеди. Да и водочка тоже без обману, не грех и еще по одной пропустить. Мало-помалу все веселеют и оживляются, как и должно быть на свадьбе. Раз уж ей понадобилось выйти замуж, старушке Фриде, они, так и быть, позаботятся, чтоб все прошло как полагается. И наедятся и упьются всласть, благо потчуют щедро.

– Эй, Юнас, промочи-ка горло-то. Это не во вред.

– Он что, не пьет? – рявкает через стол Эмиль из Эстрагорда, Фридин троюродный брат. – Да ему только впрок! А ну хлебни, может, хоть язык развяжется.

И Юнас с улыбкой повинуется, хотя вообще спиртного не употребляет. Что ж поделаешь, раз им хочется, чтобы он с ними выпил.

– Вдруг взять и на свадьбе очутиться нежданно-негаданно, а?

– Ну уж и нежданно, бывает хуже. Иной раз смотришь, такая спешка, что и призадумаешься, с чего бы. А тут ничего такого и в помине нет!

– Чего нет, того нет, верно, брат Юлиус. Твое здоровье! Тебе бы все шуточки шутить.

– Нет уж, черт их дери, хотят у меня волов выменять – пусть самую что ни на есть лучшую скотину пригоняют да еще в придачу чего дают. Я им так и сказал. Ей-богу, сроду не видывал ярмарки захудалей нынешней.

– Неужто и водки не было?

– Да нет же, закрыто было.

– Ну тогда, ясное дело, много не наторгуешь.

– Эй, вы там, Эмиль, подкиньте-ка и нам! Ишь какие, все на свой конец загребли!

Принесли жаркое, к нему и подавно надо выпить. И Юнасу приходится со всеми пригубить, хоть он и предпочел бы воздержаться.

– Да что ты, черт возьми, за мужик такой, коль до выпивки не охоч!

Раз все пьют, значит, и он должен. И Юнас пьет, хоть и старается поменьше. Он не из тех, кто умеет отказывать. И ведь они ему добра желают, хотят, чтоб и на его долю перепало.

– Пей давай, силушки прибавится. Ты небось этой работенки-то, что тебя сегодня ждет, ни разу в жизни не пробовал.

– Хочешь, чтоб Фрида довольна осталась, беспременно надо, чтоб разило от тебя покрепче.

– Эх, брат Юнас, и заживешь же ты теперь припеваючи. Уж теперь тебе можно не надсаживаться.

– Из гостиницы-то уйдешь или как? Ах, не знаешь? Она еще тебе не сказала.

– Глядишь, вышивки начнешь продавать на старости лет. Плохо ли, красота, а не работа. Опять же с цветочками будешь ковыряться, она вон какую пропасть цветов-то развела, Фрида.

– Так как же, в лавке он у тебя будет или куда ты его приспособишь?

Фрида может не отвечать, все говорят разом, сплошной галдеж стоит. Она сидит, устремив в пространство взгляд больших кротких глаз, с венцом, слегка съехавшим набок, но полная спокойного достоинства, в своем белом венчальном платье, которое, если подумать, очень ей к лицу. Время от времени она сжимает Юнасу руку под столом, и тогда лицо ее освещается счастливой улыбкой, и они с затаенной радостью взглядывают друг на друга. А потом она снова делается серьезной, чуть печальной.

Начинает смеркаться, и Хульда приносит лампу. На столе появляется сладкое. Оно удалось на славу, но Фрида не может есть, только пробует, чтобы убедиться, что получилось хорошо. Еще бы не хорошо, столько с ним было возни. А потом очередь доходит до торта. Он и в самом деле замечательно хорош. Посредине розовым вареньем выведено «Ю» и «Ф», но этого никто не замечает, они такие перевитые, буквы-то. Зато Юнас и она сразу их видят и обмениваются нежными, счастливыми взглядами, держась за руки под столом. К торту подают вино. Да, если бы пастор смог остаться, он бы, наверное, сказал сейчас речь в их честь. Непременно сказал бы. Он умеет при случае очень красиво говорить. Но ведь и так все идет хорошо. Торт съедают без остатка.

На этом общая трапеза кончается, теперь будет кофе. Оторвавшись от стола, они разбредаются по комнате, мужчины переговариваются, шумят, слегка пошатываются. Им подают сигары, разливают по чашкам кофе.

– А коньячку-то не найдется у тебя, Фрида? – интересуется Эмиль.

Нет, об этом она не подумала. Не ожидала, верно, что будут столько пить в такой день.

– Это ж срамота, в такой торжественный день, – изрекает Эмиль. – Где свадьба, там и коньяк должен быть, неужто не ясно! У меня в повозке есть бутылочка, по дороге в товариществе прихватил. Так и быть, уступлю.