Уильям Голдинг: Повелитель мух

— Ральф, послушай. Ты не ищи тут смысла. Этого ничего уже нет…

— И не ломай ты голову из-за Вождя…

— Лучше тебе уйти.

— Вождь и Роджер…

— Ох, Роджер…

- …они тебя ненавидят, Ральф. Плохо тебе будет.

— Они завтра идут на тебя охотиться.

— За что?!

— Не знаю я, Ральф. И вот еще, Ральф. Джек, ну, Вождь говорит, это будет опасно…

- …и чтоб мы осторожно, и чтоб копья бросать, как в свинью.

- …мы растянемся цепью поперек острова…

- …и пойдем с этого конца…

- …пока тебя не найдем.

— Будем подавать вот такие сигналы.

Эрик задрал голову, постучал себя ладошкой по открытому рту — получился тихий звук, похожий на улюлюканье. И сразу же стал испуганно озираться.

— Вот такие…

- …только громче, конечно.

— Да что я ему сделал? — горячо зашептал Ральф. — Я же только хотел, чтоб горел костер!

Он умолк, секунду помолчал, горестно подумал про завтра. Вопрос неслыханной важности пришел ему в голову.

— А что вы…

Он не сразу смог это выговорить, но подстрекнули страх и тоска.

— Когда они меня найдут, они что сделают?

Близнецы молчали. Внизу, под его локтем, снова опушилась белым цветом смертная скала.

— Что они… Господи, как есть хочется…

Отвесная стена будто качнулась под ним.

— Говорите! Что они?..

Близнецы избегали прямого ответа:

— Ты лучше уходи, Ральф.

— Тебе же лучше…

— Держись подальше. Пока можно.

— А вы со мной не пойдете? Трое — это ведь уже сила.

Они промолчали, потом Сэм сдавленно выговорил:

— Ты Роджера не знаешь. Это ужас.

— Да и Вождь. Оба они…

— Ужас, ужас…

— А Роджер еще…

Оба вдруг застыли. Со стороны племени кто-то поднимался.

— Идет проверять, как мы дежурим. Скорее, Ральф!

Прежде чем скользнуть вниз, Ральф ухватился за последнюю возможность, какую давала встреча.

— Я близко залягу; прямо тут, в зарослях, — шепнул он. — Вы их уведите отсюда. Они так близко не станут искать…

Шаги были пока далеко.

— Сэм, ведь все обойдется, ведь правда, Сэм?

Близнецы опять промолчали.

— На! — вдруг сказал Сэм. — Возьми…

Он бросил Ральфу кусок мяса, Ральф его схватил.

— Но что, что вы мне сделаете, когда поймаете?

И — молчанье наверху. Он сам понимал, как все это глупо выходит. Он уже спускался.

— Что вы будете делать?..

Сверху, с нависшей громады скалы, пришел непонятный ответ:

— Роджер заострил палку с обоих концов.

Роджер заострил палку с обоих концов. Ральф мучился, ломал голову, но не мог докопаться до смысла. Он перебрал все ругательные слова, какие знал, в припадке ярости, вдруг вылившемся в зевоту. Сколько можно не спать? Ох, сейчас бы очутиться в постели, на простыне — но ничего тут не было белого, только медлящее свеченье молока, пролитого вокруг той скалы в сорока футах под ним, на которую упал Хрюша. Хрюша теперь был везде, он сидел у него на закорках, он стал страшный теперь из-за тьмы, из-за смерти. Если бы Хрюша вдруг вышел сейчас из воды — с пустой головой… Ральф застонал и опять раззевался, как маленький. Хорошо, что в руке у него была палка, он качнулся и оперся на нее, как на костыль.

Он снова насторожился. Над Замком зашумели голоса. Эрикисэм громко спорили с кем-то. Ничего, папоротники и трава близко уже. Там можно спрятаться, а рядом чащоба, которая завтра ему послужит. Ну вот — рука нащупала траву, — здесь можно переночевать, совсем рядышком с племенем…

И когда нависнет ужас перед непонятным, можно затеряться среди людей, даже если…

Если — если. Палка, заточенная с обоих концов. Ну и что? Они уже бросали в него копья. И промахнулись, только одно попало. Ничего, может, еще опять промахнутся.

Он сел на корточки в высокой траве, вспомнил мясо, которое дал ему Сэм, и жадно на него набросился. Пока ел, он услышал еще звуки — крики Эрикисэма, крики боли, страха, чьи-то злые голоса. Значит… Значит, не только ему плохо, по крайней мере одному из близнецов тоже, видно, досталось. Потом звуки слились, удалились, ушли за скалу, он про них забыл. Под руками были гладкие, прохладные листы, перед самой чащобой. Он в нее заберется чуть свет, протиснется между сплетенных стволов, так глубоко заползет, что никому не пролезть, только тоже ползком. Но для того ползуна у него наготове палка. Вот он и отсидится, и облава пройдет мимо, прочешут весь остров, пробегут, прокричат, а он останется на свободе.

Он прополз еще немного, зарылся в папоротники. Палку положил рядом и залег в черноте. Только не проспать, только проснуться чуть свет, чтоб обдурить дикарей, — и тут его настиг врасплох и вниз, вниз, в темную пропасть поволок сон.