Алексей Шепелёв - Russian Disneyland

Все барахтались навеселе. Один наблевал. Ган даже попытался извиниться за своего товарища. Бадорник по привычке хотел распорядиться, но подскочил более красноречивый Серёжка с более живописно пьяным Губовым и тоном колхозного председателя или Белохлебова сказал: «Ну не мне же убирать! Иль можть ему?».

Серёжка был действительный работник колхоза, правда, сам не знал, в какой должности. То им того, то им сего. Частенько всех вытаскивает из сугробов на машине или на тракторе, бесплатно консультирует по любым техническим вопросам, подгоняет какую-нибудь шайбу, прокладку, скобку… Все пьют, а он пока нет – вот и доставляй всех кто на рогах по домам – вместе с транспортными средствами. И им польза, и ему любимая практика.

Собрание было в субботу. Серёжка как колхозник присутствовал. Три председателя – вдумайтесь: три! – присутствовали на местах. Каждый из них претендовал на место председателя одного нашего бедного – но кое-что ещё пока осталось – колхоза. Г-н Белохлебов просто хотел получить бригаду (пока). С района было самое начальство и десять омоновцев с резиновыми дубинками. В школу набились человек триста. Скооперировались по группам поддержки – по сотне на кандидата. Активисты в драбодан, оченно многие просто припивши, науськанные, короче, навзводе. Возникла давка и заминка, и районное начальство объявило, что собрание не состоится «по причине отсутствия кворума». Начальство уехало, забрав ОМОН и «всю власть».

Началось троевластие, то есть безвластие. Один председатель провозгласил, что он начинает собрание «как положено». Те, кто были против него, матерясь, ушли. Никакого русского бунта – скотину ведь убрать надо до «Просто Марии»! Остались сподручники, коим были обещаны разные вещи, активисты, коим намекнули на водку, да пенсионеры, коим лишь бы поглазеть – может, у них телевизоры изломались… а точнее, своих-то у многих и нет…

Началась, как говорит бабаня, кукольная игра. Его величество выбрали на пост, причём единогласно. Причём г-н Белохлебов снимал на камеру, а Ган ему помогал.

В понедельник директор выступал на очередной линейке:

«Как же вам не стыдно? К школе подойти нельзя! Вчера… то есть в субботу, тут происходило собрание, много людей стояло у школы… Все председатели, с района начальство… А тут такие вещи валяются на каждом углу – даже мне стало стыдно за вас!..»

Ученики только смеялись (почти вслух) и не испытывали ни малейших угрызений совести. Под словами «такие вещи», если вы не поняли, скрывались не презервативы, как в городе, и даже не блевотина, как это заведено по обычаю, а ещё кое-что более существенное…

Однако директор, как ему казалось, повода для смеха не подавал: «Я решил вас наказать: больше дискотек не будет до конца года, а при повторе подобных обстоятельств может даже и выпускного…»

На это заявление ученики отреагировали весьма своеобразно.

Белохлебов опять крыл Сажечку.

– Куда ты дел проводк и?!

– К-какие проводки? – как-то без выражения недоумевал помощник, грязными ссохлыми ручонками перебирая болты в коробке.

– Смотрите, какое спокойствие! Ты издеваешься?! Куды ты их дел?!

– Кого? Не знаю никаких проводов.

Подошёл Серёжка.

– Чё ты, дядь Лёнь, его теребишь опять?

– Да вот этот вот l’esprit profond сдябрил провода от аккумулятора и не признаётся.

– А что это «профонд»?

– Профан по-нашему, – подмигнул Белохлебов и укатался.

– А ты что, дядь Лёнь, французский знаешь?

– Да всего помаленьку. Приходится вот, Серёж, и не такое изучать… – неудачно соврал Белохлебов. А догадливый Серж подумал: теперь «Пуаро» на кассетах купил. Десять кассет такой хренотени – это только по его деньгам!.. Хотя, как оказалось после, тут он всё же ошибся: Ган сказал, что сериал английский.

Сажечка по обыкновению зарылся (на этот раз в болты) и как бы для создания фона беседы фермеров как кот проурчал: «Заколебал ты своим профаном».

Белохлебов подмигнул Серёжке и нагнулся, как в тот раз, к Сажечке.

– Так, давай проводк и!

Сажечка даже вздрогнул, а Белохлебов опять рассмеялся – видно было, что занятие сие доставляет ему удовольствие.

– Какие проводки? – прошептал коленопреклонённый на сырой земле и неказистой промасленной тряпке работник.

– Красный и зелёный. Соединяли генератор и аккумулятор!

Да не видал я их!

– А я знаю: ты взял!

– Я не брал.