Алексей Шепелёв - Russian Disneyland

– Тебе ли не знать?!! – орал что-то своё Яха, а сам уже еле сидел…

– Ну вы, наверно, наливайте, – как бы между делом бросил Белохлебов короткую аккуратную реплику «в сторону», вынув откуда-то у себя из-под полы плоскую бутылочку коньяку, а дальше продолжал уже театральным тоном: – Ой, Серёжка, боюсь я!.. Ей-ей, как Ган-то твой тогда подшутил, и запасы-то могут не понадобиться! У меня тогда от книжки какой-то валялись две страницы – я у бабки, что ли, схватил её – думаю: всё равно слепая, как она говорит, не видит не кл я п а! –печку на улице разжигать, где дроблёнку запариваю… Ну а тут прочитал – и книга какая-то, как бабка называет, божественная – ну, церковная… И у Лёньки потом спросил, как это всё можно понять. Но он, конечно, ничего особо путного не изложил, только вот типа пошутил, да так какую-то галиматью про коней каких-то красных… с огненными гривами!.. да звездопады!..

– Застращал прям, – едва слышно отозвался Сажечка, отворачиваясь-изготовляясь, наконец-то решившись «под такие разговоры» принять от более юного ассистента маленькую стопочку. А сам думал: «Галиматью завели, как бабки беззубые, слушать противно. Хотя Ган-то уж скажет как скажет – всегда такой рассудительный, вежливый – не то что этот полкан тявчет».

– Звёздочку! Звёздочку свою!.. – как эхом отозвался и невменяемый уже Яха.

– Молодой он ещё, короче. А я вот и призадумался…

Фермер столкнулся взглядом с пьяными глазками Шывырочка, старательно разливавшего «всем поровну». До Сажечки, казалось, ему нет никакого дела.

– Ну ты ж, дядь Лёнь, говорил, что всё развивается: наука и техника, фермерство…

– Ды не знаю, Серёжка… – Фермер опорожнил стаканище, а Шывырочек по привычке придвинулся-нагнулся к выпивающему, но Белохлебов не понял, чего от него хотят (на мгновенье даже мелькнула мысль: не к ширинке ли?! тьфу же!..), отодвинулся-отвернулся, затем выпростал и протянул ему пару купюр и тихо-отрывисто сказал: «Ток ъ не п ато ш ного». Сажечка и Серж было засмеялись, но фермер напустил на себя ужасно серьёзный вид и, прокашлявшись, громко продолжал: – Не знаю, Серёжа… И с похмелья так иногда тяжко-то бывает, а всё равно, как бы наиболее всё ясно становится – о жизни, о жизни всей, Серёжа… Да смотри вон, что вообще деется: в магазинах ни хрена нету вообще, курева нет! – «Родопи» варёные да «Прима» по карточкам! Ничего вообще не производится – скоро вообще все товары закончатся! Заводы стоят, Союз развалили, весь распродали, что твой колхоз!.. И все колхозы опять же. Лётку вон нашу, где я служил, всю растащили – ни кола не осталось!..

– Ды ты поди и тырил, – тихо произнёс Сажечка, – холодильник-то не оттуда приволок?

Белохлебов удостоил сотрудника презрительным взглядом, но явно решил ему потрафить (а потом, может, по обыкновению и подшутить), обвёл взглядом «потухших», сидевших с закрытыми глазами Яху и Шлёпу, пустые стаканы на неприлично грязном столе… и вновь продолжал…

– Там ведь понимаешь, Серёжа, закачёно всё было на века! Миллионы денег, тонны железа, арматуры, аппаратуры, бетона, асфальта, техники!.. И кругом повсеместно такое! Если нападут – чем отражать?! Ведь и стояло всё веками – и заводы, и все объекты, и колхозы – а теперь враз всё порушилось! И вся провизия (и выпивка тоже нерусская… Сходи, Саш, из машины «Распутинку» принеси – польскую!), вся еда, продукция, вся куда-то делась! И кто будет выращивать её – охламоны вот такие?

Он кинул ключи помощнику, но Похватилин умудрился не поймать их.

– Тьфу! – смачно плюнул Белохлебов, закуривая плохо тянущиеся «Родопи», предлагая пачку Серёжке и Шывырочку. Обычно он не курит…

– И вообще всё какое-то уж не такое… Видаки у всех – фильмы любые, порнография везде продаётся – к чему это приведёт? В той же школе вы уж что называется (прозвенел звонок) в отказ пошли – в наше время такого не бывало…

– В отрицалово попёрли! – Сажечка возвернулся, довольный.

За ним показался и Морозов-старший, совсем в тему напевавший «Со мач траболь ин зе ворльд».

Узрев вновь вошедших к нему, Белохлебов не поленился повторить свою проповедь и для них. Причём, начиная обобщение, сбился на очередной проступок своего «любимого родственничка и профонда».

– Уж прикинь, Серёж, сучка-то вот эта опять к Генуркам летал. Ночью, хороняка хромая, выждал, как все уля ж утся, завёл трактор – причём К-700 ведь! – и поскакал! Выжрал у него, но смекнул – всё ж я-то не зря его настращал! – что ежели завтрева на работу не явится, кап е ц им обоим… И типа, не сильно , глаза налил и поехал обратно – авось, думает дубок-то, к утру доеду… (Вот каков ведь человек-от бессовестный, а!..) И как раз по пути решил заправиться – «всё равно утром заправляться, а то Лёнькя скажет заправляться, а я скажу: уж заправился, поперёд теб е !» – а там у меня, ты знаешь, в посадках бочка стоит с соляркой… И хорошо хоть по колхозному полю… – залил, сука, все 600 литров и давай колесить – круги нарезать! Нет, по пол ю! Всё поле прикатал – живого места нету! Как нечистая его кружила! А искатал-то – 500 литров! Это надо всю ночь кружить непрерывно и плюс день до обеда! Всё пожёг! Я приехал: стоит, дрыхнет – как так и надо!