Павел Санаев - Нулевой километр

– Я все понял, Виктор Семенович. Наследили – уберем.

«Хаммер» в этот момент стоял около пристани «Болотово». Игорь и Юрец открыли багажное отделение, выволокли тело мертвого Шепилова со следами страшных побоев и поволокли его к воде. Следом достали и подтащили тяжеленный бидон, до отказа набитый камнями. Игорь сел на корточки и сноровисто пристегнул наручником к рукоятке бидона правую руку покойника. Юрец взял убитого Шепилова за левую руку и начал торопливо стаскивать с запястья золотой «Филипп Патек» – часы ему давно нравились.

Игорь усмехнулся.

– Юрец, ну что ты за человек… Не крохоборствуй!

– Котлы жалко…

Тугой браслет не расстегивался, и Юрец сопел и пыхтел.

– Котлы ему жалко… – передразнил Игорь, проверяя наручники. – Давай, быстрее разбирайся с котлами!

Юрцу удалось наконец справиться с браслетом, он быстро сунул снятые часы в карман и, кряхтя, поднялся. Окоченевшая рука Шепилова секунду повисела в воздухе, потом медленно упала на грудь.

– Все, что ли? – уточнил Игорь. – Ну давай. Раз-два – взяли!

Они положили бидон с камнями Шепилову на грудь, с усилием подняли тело за руки и за ноги, качнули и бросили в воду. И Леша Шепилов, меценат и покровитель балета, красивый парень и бандит средней руки, камнем пошел ко дну у заброшенной пристани «Болотово», навсегда унося с собой безответную любовь к русоволосой танцовщице.

До полуночи оставалось минут пять. Олег торопливо шел вдоль вагонов поезда «Москва-Мурманск», отправлявшегося в 24.00, по иронии судьбы опять к шестнадцатому вагону. Опять к Суслику, кинотеатру «Космос» и деревянной скамейке в сквере… Вот ведь судьба-шутница… Зло пошутила.

– Кассету передам в «Криминальные новости», – говорил ему шагающий рядом Костя, огибая расставленные около состава сумки и чемоданы отъезжающих. – До ментов по Любому дойдет.

– Костян, ты супердруг. Буду в Москве через пару лет – надеюсь, не забудешь… Подождите!

Олег ускорил шаг и почти бегом добрался до своего вагона, проводница которого уже убирала подножку.

– Ну давай…

Друзья обнялись. Олег хлопнул Костю по спине и забрался в вагон. Вещей у него с собой не было. Зайти на квартиру он не рискнул, и уезжал налегке, бросив, словно на поле боя, все недавние приобретения.

– Костян… – Олег высунулся из дверей, держась за поручни. Его голос вдруг по-ребячьи задрожал. – Если что… я за тебя десятерых порву!

Быстро отвернувшись, чтобы Костя не успел заметить выступившие слезы, Олег скрылся в тамбуре. Равнодушная проводница закрыла дверь.

Поезд тронулся, потом начал набирать скорость, а Костя, моргнув пару раз, словно в глаз попала осенняя паутинка, все смотрел вслед удаляющимся красным фонарикам. Он опомнился, только услышав требовательный звонок своего мобильника. Костя достал телефон и устало приложил трубку к уху:

– Да…

Из телефона послышалась короткая отрывистая речь. Можно было понять, что позвонивший вначале долго набирался мужества и подбирал предельно ясные слова, потом, наконец, решился набрать Костин номер и теперь старался передать заготовленный текст как можно быстрее и четче.

– Это Артур. Во-первых, забудь, что я звонил. Во-вторых, слушай. Твою Алину хотят убить. Это не шутка. Если узнают, что я тебя предупредил, мне конец. Но я твой должник. Увози ее из города.

Пикнул гудок отбоя, и связь прервалась. Костя застыл на месте, забыв опустить руку с трубкой – ошеломленный и потрясенный. Он думал, что неприятности закончились, а они только начинались.

Алина устроилась на диване, положила на колени подключенный к Интернету ноутбук и набрала в поисковой системе свое имя. Она уже знала, что ее выступление на сцене «Новой оперы» заметили балетные критики, и хотела проверить, появился ли какой-то отклик.

Сразу же открылась большая статья с и помпезным заголовком «Российская прима лондонского балета» и фотографией Алины. Машинально заплетая волосы в косу, Алина принялась читать статью, но слова путались перед глазами – слишком будоражили душу мысли о предстоящих переменах и случившихся потерях.

Завтра утром огромный «Боинг» должен был перенести ее в другую страну, где началась бы новая жизнь. Эта жизнь была известна – Алина хорошо ее представляла: бесконечные репетиции, поездки, выступления на сценах мировых столиц, снова репетиции. Будет все то, к чему она стремилась, выворачивая по восемь часов ноги в балетном классе хореографического училища и два года переучивая потом свое тело на совершенно другие движения. Будет ощущение самореализации, появится финансовая стабильность, уверенность, независимость. Скорее всего, она даже вернет Шепилову, потраченные на нее в свое время деньги. Разумеется, не прямо в лоб, а, допустим, подарив ему на день рождения хороший автомобиль. (О том, что автомобиль Шепилову больше никогда не понадобится, Алина не знала.) Все обещало быть «просто офигенно», как поется в известной песне, за исключением одной детали – в грядущей замечательной жизни не было места Косте, а без него все заманчивые достижения вдруг показались бессмысленными. Конечно, она не останется одна. Рядом появится какой-нибудь танцор, хореограф, очередной влюбленный в искусство бизнесмен… Только все это будет не то. Потому что «то» у нее уже было и осталось в прошлом.