Павел Санаев - Нулевой километр

Алина поставила картину на землю. Костя опустил камеру. Они стояли друг напротив друга и молчали, подбирая более теплые, чем простой «привет», слова.

– Ну вот, – вымолвил наконец Костя, – ты испортила мне съемку.

– Почему? – засмеялась Алина, глядя ему в глаза.

– Никого не хочется снимать, кроме тебя.

Алина засмеялась еще звонче и сделала к Косте маленький шаг. Костя автоматически шагнул навстречу. Несколько дней назад, когда он прижал Алину к нагретой солнцем стене дома, спасая от летящих по Тверской роллеров, все было точно так же. Они стояли друг напротив друга, и казалось, рискни он преодолеть оставшийся сантиметр, их губы сольются. Он не рискнул. И теперь снова не смел сделать короткий шаг, ожидая, что все сложится само собой. Не сложились. С мощным размеренным ревом на парковку вполз черный свежевыкрашенный монстр «Хаммер». Джип подъехал вплотную, стекло опустилось, идеально причесанный Шепилов подозрительно оглядел их обоих. Он вспомнил ночь около милиции, когда Алина вдруг потребовала отпустить «этих придурков». Неужели его Алину, умную, артистичную, прелестную Алину, что-то связывает с этим долговязым тормозным парнем, который, в отличие от своего шустрого приятеля, не может связать двух слов? Шепилов с трудом набрал в сдавленную ревностью грудь побольше воздуха, с усилием улыбнулся и просто спросил:

– Все-таки приехала?

– Сам говорил, не приехать нельзя, – напряженно ответила Алина.

– Сказала бы мне, поехали бы вместе… – Шепилов выдержал паузу, но ответа не последовало. Он мотнул головой в сторону Кости: – А этот что здесь делает?

– Его Артур пригласил, – поспешила объяснить Алина.

Костя смерил Шепилова бестрепетным взглядом и, предъявив камеру, пояснил:

– Свадьбу снимаю. Тот покивал:

– Ну давай, Спилберг…

Стекло поднялось, «Хаммер» отъехал. Но спонтанный романтический настрой был сбит на взлете, к тому же Костя с Алиной вдруг остро ощутили, что на этом мероприятии их места по разную сторону праздничного стола. Ее – среди приглашенных гостей, его – среди оплаченной обслуги. Алина потопталась на месте, подняла прислоненную к бамперу «Фольксвагена» картину и пристыженно взглянула на Костю:

– Ну… Я пойду… поздравлять. Догоняй.

Она неуверенно улыбнулась и направилась к навесу, под которым продолжал трудиться струнный квартет. Приглушенные расстоянием звуки танго из «Запаха женщины» смешивались с гулом десятков голосов, взрывами смеха, звоном бокалов и потявкиванием замерзшей собачки в красном комбинезончике. Костя подождал, пока Алина отойдет на пару десятков шагов, закрыл крышкой объектив камеры и поплелся следом.

Рассекая острым носом буро-зеленые волны водохранилища, в сторону яхт-клуба мчался скоростной катер со смешным названием «Нахухоль». По легенде, этот катер был когда-то первой лодкой самого Романа Абрамовича. Потом лодки Романа Аркадьевича выросли пропорционально размеру его состояния, а скромный белый «Searay» со светло-бежевыми сиденьями и маленькой каюткой в носовой части многократно менял владельцев, пока не стал «Нахухолем» в коллекции остряка-бизнесмена, прикупившего его в пару к своей большой лодке под названием «Похухоль».

Игорь и Юрец арендовали «Нахухоля» на пару часов для Сергея Борисовича и хотя давно уже могли доставить катер к причалу яхт-клуба, не отказали себе в удовольствии промчаться с ветерком из конца в конец водохранилища и почувствовать себя «немножечко Абрамовичами». Игорь, облачившийся по случаю свадьбы в светло-серый костюм, азартно закладывал виражи и давил в пол ручку газа. Бритоголовый Юрец топтался рядом, ломал в кулаке найденные в носовой каюте баранки и зябко прикрывал горло поднятым лацканом пиджака.

– Борисыч на своих спиногрызах помешан… Дался ему катер в такой дубак, – посетовал он, прикидывая, сколько стопок водки придется выпить, чтобы согреться.

– Позвони ему, скажи, сейчас на причале будем, – отозвался Игорь.

Юрец проглотил остатки баранки, вытащил из кармана мобильник и набрал номер Сергея Борисовича.

– Возьми трубку! Возьми трубку, кому говорю! Кому говорят, возьми трубку! – во все полифоническое горло закричал мобильник Сергея Борисовича голосом мерзкого гнома. Гости, стоявшие в непосредственной близости от голубоглазого красавца, поморщились, как от неприятного запаха.

– Дети поставили, – пояснил Сергей Борисович, торопливо доставая телефон и проклиная свой «технологический кретинизм». Этот ужасный звонок ему в самом деле поставили дети, а он до сих пор не мог разобраться в сложном меню телефона и поменять его на что-нибудь более пристойное – песню «Виагры», в конце концов!