Прошло время. Саша покинул кафедру оперативной хирургии, где работал ассистентом, совмещая преподавательский труд с работой хирурга в областной больнице, защитил кандидатскую по лазерной хирургии. Теперь он — один из ведущих легочных хирургов Днепропетровска. Александра Анатольевича Суховершу знают и уважают. Жизнь его состоит из дежурств и плановых операций, плановых операций и дежурств. Конечно, нелегко — годы сил не прибавляют, солидности да объема талии, разве что. Как врач — вопроса нет, человек состоялся. Видимся редко. Москва теперь от Днепропетровска дальше, чем была. Жизнь такая. Только иногда, мелькнет вдруг при встрече его озорная улыбка — и вспоминаю тот подвальчик, общежитие, песни «Битлз» под гитару и непередаваемый запах весенних цветущих ашхабадских улиц.
Однако, и на «Ай Файв» бывают неожиданности. Проблесковый маячок, транспарант — «Снижайте скорость». Через сотню метров — то же самое. И еще через сотню. Проверка на дорогах — калифорнийский вариант. Переносными заграждениями оставлено три полосы из шести. Возле каждого узкого проезда — полицейский. На обочине — три или четыре «форда» с включенными мигалками. Чуть поодаль — автобус с надписью «Полиция Округа Сан-Диего», двери открыты, сидят люди в форме и с карабинами на коленях. Видно, шутить не собираются. Пристраиваюсь в хвост большому джипу, из-за заднего стекла на меня с интересом смотрит большая дружелюбная колли. Улыбаясь, открываю боковое стекло. Руки повыше на руль. Газ, тормоз, снова газ. Очередь двигается медленно. И вот — я первый. Джип, плавно просев на задний мост, набирает скорость. Тормоз. Короткий взгляд из-под фуражки на номерной знак. Что смотреть — у рент-э-кара номера особые, все сразу понятно. Взгляд в лицо, тут же — в ориентировку. Снова оценивающий взгляд — теперь уже в профиль. Видно тот, на фотороботе, тоже с бородой. Взмах руки — как приветствие и извинение за нечаянное беспокойство. Гуд лак! Путь свободен. Газ — на полную, на этот раз никаких тормозов.
В известную на всю страну клинику я пришел после трехлетней «обязаловки по распределению», пришел в ординатуру, сам, с улицы. На меня посмотрели, меня послушали, спросили, прошло ли три года после института, вежливо поинтересовались семейным положением. Сыну полгода, отвечаю, хочу у вас учиться. Возражений нет. Принят. Как, оказывается, все просто, когда обязаловка кончилась. Три года назад, сразу после института, в ординатуру, да еще в такую — не пробиться. А теперь — как в кино — ю ар вэлкам! Походив с полгода по разным отделениям — циклы профориентации для начинающих — остаюсь в отделении реанимации и интенсивной терапии. Название серьезное, нужно соответствовать... Что здесь делают классно — так это два дела. Больных лечат и... кроссворды щелкают, как семечки. Причем, что больных, что кроссворды — любые. Вот уже ко мне и «сэнсэя» приставили — чтобы по неопытности не испугался и чего-нибудь такого не сотворил. В институте об этом можно было только мечтать — в группе 16 человек и всего один преподаватель. А здесь — индивидуальная форма обучения. Не верится даже как-то.
В отделении — около двух десятков врачей, и все разные. Помоложе, постарше, но немногие за тридцатник выбились. Сослан Васильевич, тогда еще не профессор, заведующий. Голоса не повысит. Со всеми строг, со всеми на «вы». Только, чувствуется, не то что уважают, а любят его здесь совсем неподдельно и без подобострастия, что, мол, начальник. Забегая вперед — сколько пришлось прожить и пережить, чтобы он мне впервые «ты» сказал. Никогда этого не забуду. Марлен Саркисович, старший научный сотрудник. Фонтан остроумия, анекдоты без умолку, и с больными как-то легко, без напряга, без ошибок. Сергей Иванович — постарше меня лет на пять, уже кандидат наук, главный по лечению больных с нарушениями ритма сердца. С ним мы на первых порах даже поругались. Правда, расставались спустя несколько лет — настоящими друзьями, без фальши. Сначала ушел я, потом он. Теперь Сережа — преуспевающий бизнесмен. Евгений Станиславович — особая статья. На нем — все детская послеоперационная палата. Под два метра ростом, с такой мечтательной улыбкой. Чего я всегда боялся, так это с детьми работать. А Жене — только подавай. Он, кстати, теперь отделением заведует — а Сослан Васильевич возглавляет анестезиологическую службу. Михаил Михайлович — мой «сэнсэй» — этакий Борис Гребенщиков в белом «сафари». Халаты в отделении не приняты — быстро пачкаются. В сафари удобнее и не так жарко. Педантичен, осторожен и очень опытен, несмотря на молодость. Илья Петрович, наверное, единственный на всю Москву невропатолог, работающий в кардиохирургической реанимации. У него особый распорядок дня. С утра — реанимационные больные, потом — обход по этажам, а после полудня — машина к подъезду, и на консультации, в другие больницы и клиники. Какая там реклама, Илью и так вся Москва давно знает. Возраст Христа, а выглядит лет на семь моложе — точно.
Читать дальше