Тем временем началось обсуждение планов на ближайшее будущее. Вопрос ставился ребром — чем заняться прямо сейчас? Один из нас, серьезный молодой человек из Волгограда, пробасил: «Я бы... м-м-м... посетил восточный базар. Все же — экзотика...» На что ему тут же возразили, что в Ашхабаде есть еще и музеи, в том числе и фабрика ковров (ручная всемирно известная туркменская работа — прямо на ваших глазах!), объединенная с музеем. Мнений было много. Наконец дошел черед и до меня. Оглядевшись вокруг, я выдохнул: «Мужики, а я бы пошел — пива выпил». Мое предложение было встречено с явным энтузиазмом, причем практически всеми присутствующими. Культурная программа единогласно была перенесена «на потом», и мы отправились на поиски. Уличные «бочковые» точки были отвергнуты сразу и без сожаления по соображениям эпидемиологии и гигиены. Спустя каких-то десять минут мы набрели на симпатичный подвальчик, из которого торчало забрало огромного японского кондиционера и многообещающе пахло свежим пивом. После того, как все мы проследовали по полутемной круто уходящей вниз каменной лестнице, помещение, доселе пустовавшее и жившее само для себя, оказалось немедленно на пределе вместимости. Впрочем, повеселевшего бармена это обстоятельство даже радовало, судя по его широкой гостеприимной улыбке, висевшей, как улыбка Чеширского Кота, в полумраке заведения.
За нашим столом, справа от меня, оказался молодой человек, сразу привлекший мое внимание. За несколько перемен пустых кружек на полные мы успели выяснить, что его зовут Александр — а проще, Саша; что занимается он оперативной хирургией, давно и серьезно; что приехал он из Днепропетровска; что отец его — хирург в центральной районной больнице под Кременчугом; что в Днепропетровске осталась его однокурсница и молодая жена — Вита, и что вообще наши взгляды на жизнь во многом совпадают. Саша чем-то был схож с молодым Раймондом Паулсом — серые глаза с лукавыми огоньками, загадочное особое выражение лица, густые усы — словом, «держись, девчонки!». Мы долго беседовали о нашей научной работе — оказалось, что оперативная хирургия и экспериментальная физиология действительно имеют много общего. Тем временем, компания распалась на отдельные группы, которые потихоньку время от времени стали направляться к выходу. Вышли и мы. Улица встретила нас палящим зноем. Мы медленно пошли к центру города, заходя по пути в магазины, разглядывая фасады домов и просто наблюдая незнакомую нам среднеазиатскую жизнь. Чего стоили хотя бы ковровые дамские сумочки и традиционные украшения на женщинах! Это нужно видеть — любые описания бледны и бессмысленны.
Вечерело, когда мы остановились и посмотрели друг на друга. «Слушай, — сказал Саша, — у нас же восемнадцать человек в комнате, и все такие деловые — точно ведь, ничего на вечер не возьмут». Я согласился. Недолго думая, мы зашли в ближайший магазин и запихнули в единственный на двоих кейс шесть литровых бутылок «Чинзано», неизвестно каким образом оказавшегося в рядовом ашхабадском продуктовом магазине образца 1983 года. По пути домой кейс открылся, и две из шести были похоронены нами на месте по причине безвременного и бездарного «разбития».
На порог комнаты мы вступили с видом гонцов, принесших благую весть. В дверях возникли одновременно, держа в вытянутых руках драгоценный дипломат — прямо как Рабочий с Колхозницей перед входом в ВДНХ. «Ребята, а мы, того... взяли, в общем» — возгордился я, обводя доблестную публику взором благодетеля. Ближайший к нам будущий доктор из Тюмени, с усами Тараса Бульбы, величественным жестом поднял руку и сделал легкое движение в сторону единственного в комнате платяного шкафа. Двое играли в шахматы, остальные давали советы, причем обеим сторонам по очереди. Было весело.
Следуя указующему жесту, мы подошли к шкафу и распахнули створки. Ставить наш груз было некуда — не громоздить же второй ярус. А потом — потом мы пели «Мишель» под гитару безо всякого, тогда еще неизвестного, караоке, травили анекдоты, снова пели; но со всем «взятым», тем не менее, справились успешно.
Через год, после выпускного, я сел на самолет и полетел в Днепропетровск, к Саше. Добравшись на «Ракете» по Днепру до Кременчуга, мы провели две незабываемых недели в доме его родителей, валяясь с утра и до вечера под старенькой жигулевской «копейкой», которая очень любила наше внимание. В результате перебора двигателя несколько раз удалось даже и проехаться без приключений, если не считать лопнувшего на полном ходу заднего правого, и тормозного пути по синусоиде, чуть было не закончившейся в приличном кювете.
Читать дальше