Элой Морено - Невидимка [litres]

Начиная с того дня, как я спас ему жизнь, все стало еще хуже: меня все сильнее толкали в коридорах, все чаще ставили подножки, когда я заходил в класс, я находил все больше разных вещей в своем рюкзаке… Но все это происходило в такой завуалированной форме, что никто вокруг ничего не замечал.

Я уже давно привык к тому, что на уроках в спину мне прилетали разные предметы: сначала это была только скомканная бумага, ластики или кусочки мела. Но понемногу их стали заменять вещи, которые приносили больше боли: карандаши, ручки, металлические точилки, иногда даже маленькие камни… Проблема заключалась в том, что я ничего не делал в ответ, я никогда не сопротивлялся.

Больше всего ММ нравилось причинять мне боль на глазах у остальных, чтобы все посмеялись надо мной, чтобы он почувствовал себя более важным, более сильным.

Иногда я думал, что заслужил все происходящее, потому что был трусом, потому что не решался взбунтоваться.

Я думал, что, если не буду реагировать и отвечать ему тем же, в конце концов он устанет и оставит меня в покое. Но это не только не исправляло ситуацию, а делало ее хуже с каждым днем.

Помню, что поначалу все оставалось в рамках школы: в классе, в коридорах, на переменах… Мне никогда не делали ничего на улице, поэтому, когда это случилось впервые, меня буквально застали врасплох.

В тот день я возвращался домой вместе с Кири и Заро. Сначала я попрощался с ней, почти не глядя на нее. Через несколько минут попрощался и с Заро.

В последнее время мы почти всегда шли домой в полной тишине. Мы никогда не говорили о том, что происходит. Думаю, они боялись касаться этой темы, чтобы не причинить мне еще больше боли и я не почувствовал себя еще хуже. Я же предпочитал просто молчать, будто с помощью этого молчания можно сделать так, что ничего не было. Я и так достаточно страдал, чтобы еще пускаться в разговоры об этом.

В тот день мы расстались с Заро на углу улицы около супермаркета, и он пошел к себе, а я направился через парк к своему дому. Там они меня и подловили.

Вышли из-за дерева и окружили. У меня не было времени, чтобы среагировать, и я просто замер. Вот так просто я оказался у них в руках, совершенно беззащитный. Думаю, они и сами удивились, насколько легко все вышло.

ММ встал прямо напротив меня и начал смеяться, обзывая и толкая меня, пока другой все это снимал на видео. Один толчок, второй, третий, четвертый… пока я наконец не оказался на земле. У меня отобрали рюкзак, вытряхнули все его содержимое, постоянно смеясь, и больше ничего. А вокруг было полно народа.

– Это мы с тобой еще за бутерброд не рассчитались, – сказал мне ММ, и, смеясь, они пошли восвояси.

Посреди парка мальчик садится на колени, чтобы уложить свои вещи обратно в рюкзак: книги, пенал, папку, чувство собственного достоинства…

Он надевает рюкзак на плечи, оглядываясь по сторонам в надежде, что его никто не видел, потому что от стыда ему намного больнее, чем от любых ударов. Но свидетелей случившегося много: столько людей было вокруг, когда все это произошло, но никто не остановился, чтобы помочь ему, никто не спросил, как он себя чувствует. Все прошли мимо, просто посмотрев на мальчика, чье чувство собственного достоинства поставили на колени, но никто ничего не предпринял.

«И завтра все начнется сначала», – думает он.

Он бредет в сторону дома и, когда доходит до него, вместо того чтобы войти, поворачивает налево. Он проходит на две улицы дальше, потом через небольшую площадь и проулок, упирающийся в невысокую стену.

Смотрит по сторонам, нет ли кого поблизости: никого.

Перепрыгивает через стену и направляется к своему убежищу, секретному туннелю, о котором знает с самого детства и который в последнее время посещает чаще, чем когда-либо за всю свою жизнь.

Оставляет рюкзак на земле и садится в полном одиночестве, выжидая, пока глаза привыкнут к кромешной темноте.

Вот уже несколько вечеров, с той самой контрольной, он приходит сюда. Это единственное место, где он может посидеть спокойно. А главное – это единственное место, где он снимает со своей души этот тяжкий груз. Здесь он может плакать и кричать, сколько ему захочется, дать выход своей ярости, которую не в силах больше держать внутри. Нужно просто сделать все в правильный момент. Он смотрит на часы: еще десять минут. Берет мел и начинает писать на стене особый список. Список, который с каждым разом становится длиннее или короче, и от этого зависит все, включая его дальнейшую жизнь.