Евгений Бузни - Настенька

Лишь теперь Вадим заметил, что его держат. Он встряхнул руками:

— Да отпустите вы, кретины!

Двое так же спокойно, как брали, теперь освободили руки Вадима, но остались стоять рядом с тем, кто продолжал не замечать их, отдавая распоряжения:

— Сержант, составьте на эту цацу протокол — она меня оскорбляла и все слышали. В институте её, конечно, не оставят после этого. Можно и в вытрезвитель на ночь. Она, по-моему, пьяная. Не повредит проспаться с ночными бабочками. А Поликарпычу пора на пенсию. Засиделся малость старичок на моих чаевых. Пора и честь знать.

Сержант, невысокий, щупленький, но весьма решительный на вид, направился прямо к Настеньке со словами:

— Хулиганите, гражданка, нехорошо-о-о! Пройдёмте со мной. Хватит безобразничать.

Настенька испуганно прижалась к деду. Слёзы ещё сползали со щёк, оставляя серебристые светлые дорожки, хотя она уже не плакала. Если минуту назад было трудно, но понятно, как на фронте: вот враг и надо бить, то теперь с каждым новым моментом она всё больше теряла нить понимания. Всё, казавшееся очевидным, рвалось. Кто-то угрожает дедушке. За что? Что он-то сделал? Вот и, как его назвали, хозяин говорит:

— Поликарпыч, от тебя я такого не ожидал. Уж ты-то у нас опытный, заслуженный и вот…

«Что это он несёт? — думала Настенька. — Чего он не ожидал? И что надо сержанту, который идёт к ней такой строгий?» Она прижалась ещё крепче к деду и приготовилась отдёрнуть руку, если милиционер попытается её схватить. «Будь что будет, — решила она, — но деда она в обиду не даст. Пусть его увольняют. Они не пропадут. И нечего ему тут делать. Составят на неё протокол — ладно. Это не всё. Она расскажет на комсомольском собрании, как всё на самом деле было. И ей поверят. Ещё не известно кому попадёт. Хотя чёрт его знает, кто этот Вадим. Но она не сдастся. Ну и исключат если её из института, она в другой поступит. Но деда обижать не позволит».

Сержант подошёл:

— Так я говорю, пройдёмте.

Дед опять, словно стена, встал перед внучкой, отгораживая её от сержанта и увещевая его:

— Не стыдно, Костя, ты же меня знаешь.

Хозяин в коричневом костюме громко скомандовал:

— Поликарпыч, оставьте девушку, пройдите ко мне в кабинет.

И тут деда прорвало. Видимо, и в самом деле у него с внучкой была одинаково горячая кровь, которая страшна в закипании. Он повернулся к своему гладкому хозяину так резко, что сержанта словно сдунуло от этого поворота:

— Эй ты, чёртов молокосос, что это ты раскомандовался? Ведь не я на твоих чаевых, а ты на тех, что мне дают, живёшь. Забыл, кто тебе помогал сюда устраиваться? Так что иди в свой кабинет и помалкивай. А я уйду от вас. Давно опротивела мне ваша пьяная развратная свора. — Сейчас дед выглядел богатырём. Он сжал кулак и подняв руку, погрозил отутюженному гладко хозяину: Мне можешь говорить что угодно — я плюну и разотру, но внучку мою не тронь! — и, повернувшись снова к Настеньке, он обнял её и успокаивающе добавил:

— А ты не бойся, родная. Я хоть и стар уже, а эту гниль в один момент раскидаю. Даром что ли в разведке служил да за языками охотился? Кого-кого, а внучку у меня никто не обидит.

От вешалки донёсся голос Вадима:

— Макарыч, пойди, помоги сержанту забрать девушку, а то её дед разошелся больно.

Сержант опять направился к Настеньке, откашливаясь для солидности. Макарыч что-то забормотал, выходя из-за стойки. Оскорблённый хозяин вечерних часов ресторана начал свою тираду в адрес Поликарпыча, и вдруг над всем этим раздался резкий, властный и жёсткий голос:

— Прекратить безобразие! Отставить, сержант! Подойдите ко мне!

Каждый присутствовавший и даже появившиеся на шум некоторые посетители из зала почувствовали, что команды относятся ко всем и всеми должны исполняться. Все посмотрели в сторону входной двери. Человек в чёрном плаще, так и не надевший шляпу и не взявший зонт, протянул неторопливо идущему к нему сержанту раскрытое удостоверение, взглянув в которое издали, милиционер тут же сбился со своей ленивой походки, вытянулся столбиком, щёлкнул каблуками. Лицо его заострилось — всё внимание в глаза большого начальства.

А начальство говорило:

— Отставить протоколы. Учитесь разбираться в ситуации, если хотите служить людям, а не денежным мешкам. Идите к себе и думайте. За сегодня вам выговор.

— Слушсь! — только и проговорил застывший на месте сержант.

Вадим криво усмехнулся и снисходительно сказал:

— Не тянись, сержант. Что это ещё за шишка на ровном месте объявилась? Да вы знаете кто я?