Евгений Бузни - Александра

Да и о мужиках тебе не стоит волноваться. Хороший, он тебя и с ребёнком возьмёт, а коль откажется, гони его в шею, не нужен он будет ни тебе, ни ребёнку. Жизнь-то она только начинается. Не пропадёшь.

Таня, слушая, давно перестала плакать. И совсем успокоившись, решительно сказала:

— Нет, что ты ни говори, а всё равно откажусь. Мамке моей всего тридцать пять. Какая она бабушка? Сама ещё с другими мужиками заигрывает. Я же вижу. Они с отцом очень недовольны будут, если я с ребёнком приду. Сильно мечтают, чтобы я музыкой продолжала заниматься. Говорят, у меня талант есть. Я на арфе играю. Нет, мне не до ребёнка.

— Любить музыку и не любить детей, разве такое возможно?

— Почему? Я люблю детей, но мне рано их иметь.

— Что ж ты раньше так не подумала?

— А я знала что ли, что так сразу получится?

— Так раз уж получилось, не кидать же ребёнка в никуда.

— Откажусь и всё, не уговаривай.

Настенька замолчала. Подумала: А ещё хотела стать учительницей. Вот тебе ученица, научи, попробуй. Не получается. Вспомнила, как Володя уговаривал её оставить ребёнка и взять на себя заботы о них двоих. Он уже тогда был учёным и волновался о будущем. А Настеньку тогда беспокоило только настоящее. Но всё было, как было. С того памятного Рождества прошло три года.

Теперь Настенька снова на больничной постели, но не с воспалением лёгких, а с ребёнком внутри, который вот-вот должен попроситься в новый для него мир.

Возможно, это будет и девочка. Тоже не так страшно, ведь рядом будет она, прошедшая огонь и воду, будут бабушка и дедушка, тётя Вера. Настенька улыбнулась при этой мысли. Она обязательно скажет Вере, когда сестра придёт навестить малыша: «Здравствуй, тётя Вера!» Будет очень смешно. Ещё никто её так не называл, наверное.

Но главное, подумала Настенька, у моей малышки будет папа. И опять улыбка тронула слегка губы. Володя приехал из Парижа в сентябре. Он пропустил главные события суда, так как все решительно возражали против его досрочного окончания курсов во Франции. Не каждый день посылают туда наших специалистов. Кроме того, адвокат заверял, что всё будет хорошо, и оказался прав.

В одном из телефонных разговоров Настенька сказала Володе, что ждёт ребёнка, и на радостях он чуть телефон не разбил, размахивая трубкой. Счастливый будущий отец привёз из Франции полный комплект для пеленания малыша, массу игрушек и удивительно красивую коляску.

И что ещё больше потрясло Настеньку, так это лёгкость, с которой Володя заговорил с нею на французском языке. Язык он сначала учил в Ялте, когда учился в аспирантуре, где стало понятно, что поездки во Францию не избежать.

Но это были почти школьные понятия о языке. Теперь же, после пяти с лишним месяцев пребывания в стране Жюль Верна, Парижской коммуны, Ромен Роллана, Пикассо, в стране великих писателей и живописцев, Володя говорил на их языке почти как парижанин. Настенька предвкушала удовольствие от того момента, когда они начнут вместе говорить с ребёнком на французском языке так, чтобы ему не пришлось потом потеть над изучением незнакомых слов. Но, — тут же остановила себя Настенька, — в первую очередь, конечно, русский. Какой же он будет русский человек, если иностранный будет знать лучше своего? Да кто ему это позволит? Прабабушка первая не допустит такого.

И опять Настенька засмеялась. Её бабушка будет называться прабабушкой. А вот любимый дедик не дожил до такого. Настеньке стало грустно. К одной грустной мысли тот час добавилась другая. В роддоме, куда она попала, врачом акушеркой была очень опытная женщина Шойхет Маргарита Моисеевна. Настенька успела с нею познакомиться ещё до приезда в больницу, куда приходила специально узнать обстановку и получить соответствующие консультации, что с собой брать и так далее.

Маргарита Моисеевна оказалась в высшей степени приятной обходительной женщиной. Она не выглядела красавицей в свои сорок с лишним лет, над верхней губой просматривались усики, и всё лицо чем-то напоминало мужское, но это не делало её мужчиной по характеру. Она обаятельно улыбалась, шутила по поводу справедливого решения рожениц увеличить численность населения страны, легко понимала с первых слов, о чём стеснялась сказать посетительница, и во мгновение ока снимала все волнения. Идти к ней было совсем не страшно, так как она весело говорила:

— Не ты первая у меня, не ты будешь и последняя. Ни одну из вас я на тот свет не отправляла. Понимаешь, у меня стопроцентная выживаемость. Сама уйду, но никого из вас без детей домой не выпущу.