Джон Бойн - Лестница в небо

– Потому что мне хотелось добиться своего, – ответил я, наконец-то начиная стыдиться своих действий.

– Как бы там ни было, вы мне дали даже больше, чем я и мечтать-то мог, – сказал он. – И теперь я даже не знаю, о нем ли эта книга будет или действительно о вас. Или о вас обоих. Но у меня предчувствие, что это станет лучшим началом литературной карьеры после… – Тут он расплылся в широкой улыбке. – Да после вашей, наверное!

– Но что же именно я вам дал? – спросил я, стараясь припомнить все до единой беседы, что случились у нас, все свои секреты, какие я ему доверил. Он с радостью мне услужил, отсчитав их по пальцам.

– Первое – Дэш. Затем Эрих. “Разсказъ”, само собой. “Соплеменник”, который вы даже не писали.

– Я его подчистил.

– Вы его не писали! Хотя все это бледнеет до полной незначительности по сравнению с тем, что вы сделали с Идит и Дэниэлом. Два убийства, Морис. Четыре, если учитывать вашу ответственность за кончины и Эриха, и Дэша.

– Идит упала, – сказал я.

– Вы ее столкнули.

– У Дэниэла случился приступ астмы.

– И вы не дали ему ингалятор. – Он взглянул на свой телефон, ткнул в него пальцем и сунул в карман, после чего встал. – Все это здесь, Морис. До единого слова.

– Нет, – произнес я, качая головой. – Нет, постойте. Давайте выпьем еще.

– Я уже довольно с вами выпил. Буду счастлив не залить в себя больше ни единой пинты в жизни.

– Прошу вас, – сказал я, вставая, но он потряс головой, поднял со стола свой стакан и залпом проглотил то, что в нем оставалось.

– Я на вас выйду, Морис, – сказал он.

– Сядьте, дайте мне заказать вам еще. Пожалуйста.

– Нет.

– Ну уж точно после всего, что я для вас сделал…

– Для меня вы не сделали ничего, – усмехнувшись, ответил он. – Вы мне купили несколько порций выпивки – и только. Пытались использовать меня для того, чтобы получить то, что хотели. Вы надеялись, что мой отец пустит в ход свои связи и обеспечит вам новый договор на книгу, да? Так вот, этого не произойдет. Я ничем вам не обязан, Морис.

– Нет, но…

– Я пошел, – произнес он, отходя прочь.

– Стой! – крикнул я, но он уже был на полпути к выходу. – Дэниэл! – взревел я во весь голос – отчаянный вопль из самых глубин моей души. Он остановился, а весь паб притих – все головы повернулись ко мне, глаза уставились на меня так, словно я сейчас выступлю с заключительным монологом изумительной трагедии. Но заговорил не я, ибо мне нечего было больше сказать.

– Меня зовут Тео, – произнес он, глядя на меня презрительно и скучающе. – Ну сколько раз можно повторять, Морис? Я Тео, а не Дэниэл.

И с этими словами он повернулся ко мне спиной и вышел вон.

Много лет назад под конец нашего знакомства я предположил, что Эрих Акерманн, возможно, видит меня таким, каким хотел бы видеть, а не таким, какой я есть на самом деле. Я тогда оказался прав, но истина заключалась в том, что подобную же ошибку я допустил с Тео. Нелепая ли мешанина скорби, мук совести и алкоголизма позволила мне поверить в то, что я признавался во всем Дэниэлу, а он как-то простит меня и снова очистит мне мой мир? Или же я всегда намеревался рассказать Тео правду? Трудно понять. Я обычно держал вожжи в своих руках, а когда все меняется, ощущение возникает странное.

Но, несмотря на мой крах и позор, жизнь на самом деле стала намного счастливее после моего заключения. Уж во всяком случае читать мне теперь удается больше, чем за многие предыдущие годы. Всегда новую прозу, конечно. Молодых писателей с их первыми, вторыми или третьими книгами. По любимым своим я делал какие-то заметки, и мне хотелось бы публично комментировать их произведения, но, увы, заключенным не разрешают пользоваться интернетом, что мне кажется немного несправедливым. Как же еще получать нам свои онлайновые степени по юриспруденции и убеждать себя, будто мы способны уговорить власти, чтобы нас отсюда выпустили? Но это я, конечно, забавляюсь. Тюремный юмор.

В последнее время я мучил себя тем, что продирался сквозь новый роман Гэрретта Колби – о безответной любви мужчины к еноту. Что у него за тема с животными? Ему щеночка машиной переехало в детстве и он так от этого до сих пор и не оправился? Ума не приложу. В общем, книга оказалась ужасна. Это правда – я в своей жизни делал кое-какие сомнительные выборы, но честно могу сказать: я никогда не писал и не крал ничего настолько скверного, как эта книжка. К моей оторопи, однако, отзывы были экстатическими, и она как-то взмыла к победе в вечер вручения Премии в этом году. Теперь уже дважды его имя появилось в почетных списках, а мое в них по-прежнему отсутствует. Уже можно и белый флаг выбрасывать, честное слово.