Владимир Логинов - Ад криминала - Рассказы и очерки

Но Авлабия-Порна и не думала уходить. Она так распалила его своими ласками, что он совсем голову потерял и, наверное, долго бы не пришел в себя, если бы не увидел вошедшую хозяйку.

Афобия улыбнулась, глядя на обнаженные тела, и, достав из стенки склянку с красной жидкостью, налила полный стакан.

— Выпей, Геракл, — протянула она землянину угощение. — Наша девушка толк в мужиках знает.

Зардевшись от смущения, Иван выпил стакан до дна. Это было великолепное виноградное вино. Оно сразу ударило в голову и облегчило душу.

— У Порны самая завидная профессия на Антропии, — продолжала хозяйка. — Она работает в собственное удовольствие да еще и творчески. Эх, если бы я была помоложе…

— Ты и так не старая, — рассмеялась Авлабия. — А клиента ты выловила роскошного! Отдай его мне, я с ним жить буду.

— Ну уж раскатала губы! — хохотнула Афобия, как разбитная бабенка с одесского Привоза. — Мне за него уже и так шею намылили, что до конца своих дней не расхлебаюсь. Если бы не заслуги Мелиссы Ненасытной, погнали бы меня поганой метлой из Центра. Да только крепко я держу Атанасову шайку в кармане. Все их порнушки-девчушки без меня, как рыбешки без водички. Ну, топай, Авлабия. Завтра придешь, — в ее голосе чувствовались повелительные интонации, и Иван понял, что Авлабия-Порна явилась не случайно, что все это сделано с ведома разведчицы — иудейки и, несомненно, преследовало какую-то цель. Только вот какую? Когда файманка удалилась, хозяйка расхохоталась и достала свой фиолетовый цветок. Заломив лепестки, она зажгла на стенах все те же Притчи.

Видимо, пора подробнее рассказать о судьбе поэта, вывезенного в Антропию.

Родился он в провинциальном южном городке России на берегу Азовского моря в большой семье скромного бухгалтера совхоза, двадцать лет подряд проносившего черные нарукавники и столько же времени прописавшего одним пером под названием "уточка". Мать Ивана была тихой донской казачкой, женщиной терпеливой и трудолюбивой. В семье было семеро детей — три девочки и четыре мальчика, а Иван оыл последним ребенком, которого вырастили старшие сестры и братья.

К тому времени, как Иван закончил школу, родители умерли, старшие сестры вышли замуж, двое братьев служили в армии, один сидел в тюрьме…

Сначала он уехал в Таганрог и поступил в техникум. Бросив его через год, стал студентом политехнического института в Ленинграде. Но и здесь его постигла неудача — не поладил с преподавателями кафедры общественных наук, был исключен с курса и подался на Дальний Восток, а оттуда — на Чукотку, в геологическую партию. Потом были Новороссийск, Одесса, Минск, Рига.

Женился три раза и три раза разводился. В общей сложности у него было пятеро детей: трое от каждой из жен и двое усыновленных. Причина развода в каждом из случаев была почти одинакова: отсутствие денег, всепоглощающая страсть к поэтическому творчеству, не приносившему никаких доходов, и очень болезненный "комплекс Отелло" — ревность к женам, доводившая его порою до умопомешательства. Конечно, женщин этих красавицами назвать было нельзя, но каждая из них была по-своему миловидна и обаятельна. Иногда, в минуты просветления, Иван очень горевал по поводу своего недуга, но поделать с собой ничего не мог — слишком коварна и страшна была эта болезнь. Однако ему все же удавалось избежать трагического конца. Он находил в себе силы развестись и уйти.

Тем временем его поэтические упражнения принесли свои плоды, он был оценен специалистами и принят в Институт поэзии, философии и искусства, который блестяще окончил. Как он жил все эти студенческие годы — для него самого оставалось загадкой. Может, спасала довольно солидная именная стипендия, может, подработки на стройках и в различных цехах — ведь у него была куча специальностей. Во всяком случае, курс обучения он закончил великолепно, получил степень, хорошую работу и приобрел некоторую известность в своих кругах. А потом настал тот опыт, который и довел его жизнь до последней черты…

Последние два года он не жил ни с одной из женщин, опасаясь, что болезнь может поставить в его жизни последнюю точку. Однако, что это был за "комплекс Отелло", — следует рассказать поподробнее.

От природы Иван был человеком чистым и ранимым. Он не принимал той действительности, которая окружала его, и действительности прежде всего брачно-семейной. Наблюдая сотни браков, он видел несколько типичных разновидностей этого института. Вообще, сама идея брака была им настолько обожествлена, что он не допускал никаких аномалий.