Али Смит - Весна [litres]

Как она выглядела? – спросила Брит.

Как школьница, – сказала Сандра. – Каких можно увидеть в автобусе.

Сандра отвела их в свой кабинет и показала на компьютере запись с камер видеонаблюдения. У Сандры очень милый кабинет, похожий на нормальный. Сандра разрешила им заглянуть и в кабинет Оутса, очень мило обставленный и очень просторный.

На записи они увидели макушку довольно маленькой девочки, разгуливающей по центру.

Она просто разгуливала, как у себя дома. Никто ее не останавливал. Если дверь перед ней была заперта, она дожидалась, пока та откроется по какой-то другой причине, и просто проходила. Когда они смотрели, это казалось таким простым и понятным, что не было никакой загадки. Дверь открывается. Она проходит.

Потом смена Брит кончилась.

Она могла уйти.

Она пошла на поезд.

Она сидела и смотрела в окно. Переводила взгляд с того, что было за окном, на следы и пятна на поверхности стекла – изнутри и снаружи, а потом обратно на мир за пятнами на окне.

Некоторые сотрудницы говорили, что знали эту девчонку, что она ходила в Кооперативную академию с подругой детей какой-то другой сотрудницы.

Некоторые ДЭТА говорили, что слышали о девчонке, знали, кто она. Она приплыла на спасательной лодке из Греции.

Нет, пересекла пустыню, проходя мимо скелетов тех, у кого это не получилось, и выжила только благодаря тому, что пила собственную мочу.

Она пересекла весь мир в футболке «Манчестер Юнайтед» своего младшего брата.

Они говорили, что знали ее отца и что ее отец умер – серьезный политик, оказавшийся в неправильное время в неправильном месте.

Говорили, что знали ее мать и что она утонула вместе с лодкой у берегов Италии.

Говорили, что ее дом разбомбили, и семье пришлось спасаться бегством, боевики использовали их вместо ослов, заставляли нести на себе лагерное снаряжение много километров, много дней, и когда отец остановился и попросил об отдыхе в первый день, боевики сказали: вот тебе отдых, и застрелили его на месте.

В эту минуту Брит, которая слушала, как один из мужчин рассказывал эту историю, неожиданно взглянула, просто не могла не взглянуть на Паскаля, ДЭТА из Южного Судана, который сидел, потупившись, свесив голову, и молчал. В его досье говорилось, что его не просто заставили смотреть, как отцу и брату отрубили головы, но и приказали выбрать, чьей головой он будет играть в футбол, а потом сыграть ею.

Но, пока Брит ехала на поезде домой, ее удивило то, что пришло в голову, когда она подумала о той девчонке.

Ей привиделась собственная мать.

Ошарашенную мать Брит держали в строгой изоляции в одной из секций Леса. Она сидела на полиэтиленовой постели и смотрела на сточное отверстие в полу. Глядя в лицо матери, Брит буквально увидела запах, поднимавшийся из этого отверстия.

Всем известно, что в Лесу грубо обходятся с женщинами, так, например, они живут в душевой с кучей незнакомых людей. Хуже того – личные досмотры. Нападения, о которых никогда нельзя доложить. Ходят слухи об изнасилованиях. Само собой, это правда. Брит об этом слышала, все об этом слышали. Нет дыма. Плюс все женщины, которыми торговали по всему свету и которые очутились в Лесу, в этом клялись. Заключение там хуже всего, что с ними случилось в жизни.

Брит качнула головой, чтобы прогнать видение.

С матерью все хорошо.

Мать сидит дома и смотрит парламентский канал, разговаривая сама с собой в пустой комнате: Интересно, что там происходит.

Забей.

Тут-то до Брит и доходит, что она забыла сегодня попрощаться с дурацкими саженцами.

Черт.

Насчет этого она суеверна. Вот дура.

Она вспоминает темно-зеленые листочки. Запах живой изгороди. С приятной горчинкой. Думает о том, что уже скоро, глазом не успеешь моргнуть, эти сравнительно новые отдельные маленькие саженцы, растущие бок о бок в своих ящиках (сейчас они уже не просто саженцы, а целые кусты), скоро они превратятся в одну сплошную изгородь, а не отдельные растения, как их изначально рассадили.

Скажи теперь мысленно, будто обращаясь к ним:

Пока, саженцы.

Еще один день позади.

Ага, вот только…

Ну и денек.

Девчонка на крыле.

Гонево.

Херня на постном масле.

Но это была правда: туалеты повсюду, или по крайней мере на ее крыле, были, разумеется, тщательно отдраены.

Ну и хорошо. Хоть кто-то делает свою работу на совесть.

Давно, блядь, пора.

Раз после обеда, –

это Торк рассказывает ей об одном-единственном другом дне, который был чем-то похож на этот, задолго до ее появления, когда Торк сам еще был новичком, –