Гюнтер Грасс - Встреча в Тельгте. Головорожденные, или Немцы вымирают. Крик жерлянки. Рассказы. Поэзия. Публицистика

Это были краснобрюхие жерлянки, которые обитают в низинах. Ах, как пугали нас, детей, безвершинные ивы, надвигающиеся из вечернего тумана призраки под аккомпанемент брачных песен жерлянок-самцов, которые раздували свои голосовые мешки среди хитросплетений осушительных канав. Чем теплее вода, тем короче интервалы между криками. В наиболее теплые майские дни краснобрюхие жерлянки издают до сорока криков в минуту. Когда ункает одновременно много жерлянок, то над водой — а звук над ней разносится особенно далеко — стоит нескончаемый многоголосый крик…

Вероятно, Решке записал ункающий хор только в начале, как бы в качестве увертюры, потом на кассете осталась солировать одна жерлянка, и в промежутки между ее криками он-то и вставляет свои реплики вроде: «интересы немецкой стороны», «разбой» или «права человека», «безродный», «никогда впредь», отчего каждая из этих реплик-восклицаний приобретает особую весомость. Унканье жерлянок оправдывало и некую велеречивость, например, такого выражения, как «польско-бенгальский брачный союз», тем более, что последние два слова все чаще появляются в дневнике Александра Решке по мере приближения дня, отнюдь не фигурального, а самого что ни на есть реального бракосочетания.

Однако прежде, чем наша пара отправится к чиновнику, который регистрирует акты гражданского состояния, необходимо вернуться к тому, как Решке относился к автомобилям. Поскольку по дневнику рассеяны ехидные и уничижительные замечания в адрес владельцев «мерседесов» и «БМВ», а кроме того, у меня есть все основания предполагать, что пристрастие Решке к старомодно-элегантным фасонам одежды сыграло решающую роль при выборе марки автомашины, то я представляю себе профессора во время его поездок между Руром и Гданьском, Гданьском и Бохумом за рулем какой-либо высокопочтенной модели; но незадолго до отставки Эрны Бракуп в дневнике появилась запись: «…мою машину угнали прямо с охраняемой стоянки», после чего я сообразил, что автоугонщики, работающие на торговцев крадеными машинами, которые обслуживают автомобильный рынок по всей Польше, никогда не покусились бы на «шкоду» или, скажем, на поддерживаемый в отличном состоянии старый «пежо 404» выпуска 1960 года, ибо такие модели слишком редки, перекрашивать их рискованно. Значит, это была какая-то дорогая современная западная марка. Может, Решке соблазнил угонщика «порше»? Кто-то подсказал мне, что это могла быть «Альфа-Ромео», но, в конце концов, я остановился на шведских «сааб» или «вольво».

Так или иначе, с середины марта Решке оставался без машины. Как говорилось выше, навещать больную наша пара отправлялась на трамвае. А в более длительные поездки Александра и Александру брал с собою Ежи Врубель. На Матарнийское кладбище, когда хоронили Эрну Бракуп, их также возил «польский фиат». Лишь при поездке в Кашубию, где на магнитофон записывалось унканье жерлянок, в соответствующей дневниковой записи появляется «новая машина».

Марка ее опять-таки не указана, но это была, несомненно, дорогая модель, ибо ее покупка вызвала настоящий скандал.

После того, как Пентковская и Решке сложили с себя обязанности почетных президентов и почувствовали себя (точнее — старались почувствовать себя) свободными, наблюдательный совет провел чрезвычайное заседание. Госпожа Деттлафф настояла на присутствии бывших распорядителей, которым пришлось ответить на ряд вопросов. Речь шла о проверке отдельных финансовых операций и особенно о покупке новой машины.

Вначале разговор протекал в спокойных тонах; Тиммштедт даже похвалил Александра Решке «за смелое и эффективное кредитование фирмы „Четтерджи и К°“», а Марчак всячески старался не допустить скандала; однако потом Фильбранд и Деттлафф затеяли перекрестный допрос. Прямых улик у них не было, тем не менее они упорно высказывали подозрение: дескать, во время войны в Персидском заливе Решке спекулировал на нестабильности доллара и пользовался скидками западногерманских похоронных контор, документально не фиксируя точную величину этих скидок; Решке не желает указывать, на какие средства приобретена новая автомашина, которая теперь, судя по всему, перешла в его личную собственность. Уж не присвоил ли он себе часть благотворительных пожертвований?

Тут Александра не выдержала:

— Почему ты не скажешь, что эту роскошную машину тебе подарил твой бенгалец?

— Это никого не касается.

— Они же обвиняют тебя в воровстве!