Лана Барсукова - Сочини мою жизнь [litres]

– Что? Прямо так и сказал?

– А чего стесняться? У нас же про бывших можно. Ты не знал? Говорю же, отсталый ты какой-то, Игорек. Ладно, не перебивай. Тут третий звонок, свет гаснет, народ в предвкушении. И появляется в свете софитов наш министр, душевно так говорит: «Поздравляю всех, мы собрали рекордный урожай зерновых». А ему в ответ неблагодарный голос с галерки: «И что вы с ним делать будете?» Ну что за люди? Игорек, что у нас за народ? Как с такими страну с колен поднимать? Им – бесплатные билеты, а они все каверзность какую вчинить хотят. Что за глупый вопрос? Что и всегда. Продадим за кордон. Не спагетти же делать, в самом деле. Чай, не итальяшки паршивые.

Игорь уже откровенно смеялся, но понимал, что Петрович только начал.

– А вообще все было богато: не было только Пугачевой и Стаса Михайлова. Ну, это понятно, не родит земля такой урожай. Но, что характерно, не было и Кадышевой с Бабкиной. Видимо, Игорек, концепция сельского искусства поменялась. А ты опять все проспал. Некультурный ты человек, устал повторять.

– Кто был-то тогда? У нас вроде больше про село никто и не поет.

– Топорно мыслишь, скажу тебе. По старинке. Замшелый ты какой-то, Игорек. Мне даже неловко рядом находиться. У нас половина министерства в селе не была ни разу, и ничего, руководят себе помаленьку. Новую породу управленцев вывели – паркетный аграрий. Я же говорю, концепция сельского искусства поменялась в корне. Там вообще аграрная тема не выпячивалась. Она как бы пунктирно шла. Взять того же Витаса.

– И Витас пел?

– Ну не то чтобы пел… Он больше пантомимой качающиеся колосья изображал, но не навязчиво, конспирируя это призывами любить его вечно. А Люба Успенская пела про уход мужа и как она ему гордо откажет, когда он одумается. Наверное, это надо понимать в том духе, что те, кто из села бежит, потом пожалеют горько. Орбакайте с корзинкой на сцену вышла. Молодец, такт проявила, хоть реквизит в тему подобрала. И каждый, кто призывал в песне лететь к звездам, танцевать до утра или, на худой конец, сойти с ума, завершал музыкальный номер словами благодарности «нашим кормильцам». Прямо так и говорили: «Родимые, спасибо, что кормите нас, звезд российской эстрады».

– А что кормильцы?

– Кормильцы-то? Они ручейками просачивались к выходу, мигрировали в сторону гардероба. Я же говорю, Игорек, народ у нас неблагодарный, так себе людишки. Хлопот не оберешься такими руководить. И как только справляются с нами власти бедные? Сосед мой вырубился, даже захрапел. Попросил разбудить, если «что-то будет». Веришь? Повода не нашлось. Плотным потоком шел эстрадный спам. По телику это еще как-то приукрашено, причесано, а в жизни без валидола лучше не смотреть.

– И что? Совсем без фольклора обошлось? А как же лебедушки в кокошниках?

– Куда ж без них? Все-таки концерт в честь доблестного сельского хозяйства. Выходили твои лебедушки в кокошниках, рассыпали по сцене колосья, кручинились. Столько насыпали, что даже антракт объявили. Видно, сцену подметать пришлось.

Петрович перестал смеяться, и Игорь заметил, что добродушие ушло, в глазах появилось что-то темное и печальное.

– Игорек, и все это буйство звуков и красок, заметь, за бюджетные деньги, чтоб порадовать «кормильцев». А мы с тобой за эти бюджетные подачки ужом извиваемся, партийную хрень слушаем. Ну почему так?

Игорь усмехнулся:

– По кочану. Ты же все сам прекрасно понимаешь. А концерт твой прямо как карта российской политической жизни. Хорошо нарисовал.

– А можно для дураков попроще?

– Куда проще? Налево пойдешь – в лубок попадешь, с лебедушками и топотушками. Направо свернешь – в российскую эстраду вляпаешься по самое не хочу. Извечный спор почвенников и прогрессистов. Одни в народность тянут, оскорбительную своей затхлостью. Другие курс на Запад держат, видя перед собой его удаляющийся зад, что и берут за образец. Две колеи в чистом поле.

– А народ-то, Игорь, за кем готов идти? Как думаешь?

– Тут и думать нечего. Ты же мне сам это рассказал. Аки акын, что видишь, о том поешь. Народ подальше от этих троп держится. Он по дикому полю идет, сам по себе. В сторону гардероба. Ну или буфета.

Петрович довольно хмыкнул. Нет, не ошибся он в Игорьке, правильного друга себе выбрал и партнера надежного. Светлая голова у Игоря, и дружба у них крепкая. Столько всего вместе прошли, на какие только разрывы их жизнь не пробовала, но все прошло, а их сцепка осталась, даже Леру перемолола их дружба.