Марк Вевиоровский - Сборник рассказов

Мама со мной как-то вечером шла от станции, и на нее напал какой-то мужчина.

Я сильно испугался, со мной была истерика, но подробности этого происшествия мне не рассказывали.

Я на даче у Зинаиды Марковны, 1940 г.

В конце войны мы там пожили недолго и приступы были слабее.

Как и дом Елизаветы Акимовны дом Зинаиды Марковны был вторым от угла, но Академическая улица уже была застроена по обеим сторонам, а улица Островского была застроена только с одной стороны.

Я с Лией на даче у Зинаиды Марковны, 1944 г.

Это позже напротив дома Зинаиды Марковны стали ставить сруб, ставили не спеша, и мы, мальчишки лазили туда и выщипывали паклю из стыков бревен.

И хозяин однажды нас застал за этим занятием, и мы удирали по лагам — пола не было, и удирали в сторону станции. Там, в небольшом магазинчике, продавали изумительные золотистые леденцы от кашля — мы их поглощали с удовольствием.

После возвращения из эвакуации некоторое время там с нами жила Лия, моя сводная сестра, и мы с нею рылись в остатках бомбоубежища, разыскали в сарае огромный сундук с охотничьими боеприпасами, не утерпели подожгли в яме от бомбоубежища порох (и я опалил брови!).

Существуют фотографии меня с Лией на ветке дерева…

Еще одно воспоминание довоенного времени, всплывшее из-за кадра хроники революционных лет — кабинет умершего супруга Зинаиды Марковны, известного в этих краях врача.

Большой кабинет с постоянно зашторенными окнами, громадный письменный стол с массой каких-то интересных штучек.

Кабинет практикующего врача — рядом терраса с отдельным входом с участка: пациенты входили на террасу и ожидали здесь приема, не соприкасаясь с остальным населением в доме.

От этой террасы внутрь дома шел коридор с комнатами с обеих сторон. Помню, напротив комнаты, где мы жили находилась кухня — но это уже после войны. И тут в этой кухне за неимением ванной комнаты мылся знакомый нам по эвакуации мужчина, а домработница (да и Зинаида Марковна) подглядывали за ним. Этот одинокий очень тихий и малоприспособленный к жизни мужчина жил с нами в Семипалатинске в проходной комнате.

Пользоваться в войну электроприборами — чайниками, плитками — было строжайше запрещено, но все как-то выкручивались. Даже втыкали иголки в свешивающийся сверху шнур осветительной лампы и подсоединяли к ним провода от электрической плитки.

Иногда вместо осветительной лампочки ввертывали патрон с гнездами под электрическую вилку и сидели в темноте пока не согреется еда.

И если в этот момент открывала дверь хозяйка дома, то этот мужчина нас успокаивал — со света в темноту ничего не видно!

Почему он оказался в доме Зинаиды Марковны в конце войны?

Автоматический настольный календарь

А пробудил мои воспоминания настольный автоматический календарь — и я вспомнил все эти окошечки: в документальном фильме слева в прорези была надпись «новый стиль», в правой прорези — «старый стиль», а между ними в двух окошечках даты по новому и старому стиля. Сверху была прорезь с названием дня недели, а в самом низу — текущий год.

Там, у Зинаиды Марковны, этот календарь не работал, но его общий облик я прекрасно запомнил…

В этом старом поселке четыре участка на стыке были объединены небольшой площадкой с колодцем, и это позволяло свободно перемещаться с участка на участок.

По Академической улице в квартале было четыре примерно одинаковых участка, а по Островского участки были разные — за домом Зинаиды Марковны был большой дом и более крупный участок.

Через много лет мы снова оказались на «42-ом километре», но теперь с Аликом и чуть дальше от станции — в первом доме следующего квартала (почему это Академическая 14?), у Киры Андреевны Новиковой. Мама и бабушка подружились с Новиковыми, и Кира Андреевна звонила — но уже после смерти и бабушки, и мамы…

Это был многонаселенный дом с флигелем, со вторым этажом, со старым отцом (Андрей Абрамович жил во флигеле), с детьми…

У нас была часть большой комнаты, отгороженная шкафами, и большая терраса, и Алику с моими мамой и бабушкой там было хорошо.

Тогда там я встречался с Аней Каменской — у них с мужем была старая дача, оставшаяся ей от отца. Рядом с той улицей (Авиационной?) был престижный пионерлагерь «слуг народа», у Ани туда был пропуск, и по ее пропуску я однажды ходил туда в кино.

Я приезжал не только на выходные, я нередко ездил оттуда на работу и приезжал на неделе.

Мать Алика там не была ни разу.