Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

Домашний номер Зои Братчик, школьной подружки дочери, прочно стоял на факсе.

В записной книжке значились телефоны нескольких мужчин. Неведомый Костя предположил, что его номер попал в записную книжку по ошибке. Некто Марат попросил его больше не беспокоить с глупостями. Леня переехал, не оставив своего нового телефона. Телефон Феликса не ответил. Филя, оказавшаяся не Филиппом, а женщиной по фамилии Филина, угрюмо ответила Станиславу Адамовичу, что последний раз видела его дочь лет десять назад и, естественно, ничего о ней не знает.

На этом возможности записной книжки были исчерпаны. Станислав Адамович обескураженно опустил трубку на аппарат.

— Стасик! — услышал он из соседней комнаты крик жены.

Все это время Верунчик сидела, уставившись стеклянным взглядом в телевизор, работавший без звука.

— Стасик! — снова позвала она. — Иди скорей сюда!..

Станислав Адамович шагнул в соседнюю комнату и обомлел.

Во весь телеэкран на него смотрело лицо собственной дочери…

Итак, она была Жанной Арбатовой, звездой эстрады, которую журналисты называли Неподражаемой. Двадцать два года назад с двумя школьными подругами она приехала в Москву, мечтая об артистической карьере.

У нее был муж-кинорежиссер, которого звали Тимуром, маленький сын Ванечка и престарелая мама Алиция Георгиевна.

На первое время этих сведений, полученных от Зои, ей хватало. Она теперь знала их наизусть, но это все равно была чужая биография. Жанну не оставляло ощущение, что она вынуждена втискиваться в какую-то незнакомую роль.

Изредка в ее голове возникали слабые проблески обрывочных воспоминаний. Например, какой-то мужчина в распахнутом парчовом халате, под которым он был абсолютно голым. Мужчина показывал взглядом на свое обвисшее мужское достоинство и говорил: «Возьми его… Дай ему почувствовать тепло твоих рук…» И она послушалась.

Это давнее воспоминание заставило Жанну покраснеть. Неужели такое с ней было? Но еще больше ее испугало то, что этот мужчина в халате, кажется, оказался ее отцом. Только он в тот момент не подозревал об этом. А потом случилось что-то еще более ужасное. Кажется, он покончил с собой…

В другой раз она вспомнила себя стоящей в подземном переходе на Арбатской площади с гитарой в руках. Прохожие кидали ей монеты в картонную коробочку из-под рафинада. А суровый милиционер надвигался на Жанну, твердя как попугай: «Бери свою гитару и уходи! Быстро! И чтобы я тебя тут больше не видел!»

А однажды Жанна явственно увидела перед собой симпатичного парнишку, который, скрючившись, сидел на стуле. Он зажимал руками живот, куда угодила пуля, и сквозь его пальцы сочилась кровь.

Жанна услышала его стон: «Уходи! Уходи отсюда! Влипнешь!..»

Ни одно из этих воспоминаний Зоя объяснить Жанне не смогла. Очевидно, она знала далеко не все о жизни подруги. Зато она пыталась как можно красочней описать всевозможные эпизоды из их юности.

— Подожди, Зойка! — взмолилась наконец Жанна. — Ты меня этим не грузи. А то я свихнусь окончательно. Нас через пару дней выпишут. Как же я буду жить в совершенно незнакомой семье?

На это Зое нечего было ответить.

— Расскажи подробно, как мы оказались в больнице, — попросила Жанна.

Из сбивчивого рассказа Зои она узнала, что после своего таинственного исчезновения на целых два года, вызвавшего переполох среди поклонников и фантастические домыслы в прессе, Жанна Арбатова неожиданно вернулась на эстраду. В Концертном зале «Россия» при полном аншлаге состоялось ее второе пришествие на сцену, закончившееся настоящим триумфом. Неподражаемая изумила всех и положила на лопатки злобных недругов.

Если бы не внезапная встреча на том концерте с двумя школьными подругами, которых Жанна не видела давным-давно, все кончилось бы прекрасно. Но черт дернул их не пойти на банкет, а сбежать в один гостеприимный, уютный подвальчик, где Жанна иногда позволяла себе расслабиться.

Там, в подвальчике, все сразу пошло не так.

Не успели они выпить по глоточку, как откуда ни возьмись появились два каких-то непонятных мужика, от которых волнами исходила опасность, и увели с собой бессловесную, точно загипнотизированную Миледи — Милку Мидовскую.

Впрочем, чего-то подобного можно было ожидать: Миледи, неузнаваемо перекроившая свою внешность с помощью пластической операции, говорила загадками и вообще вела себя чрезвычайно странно.

Словом, Жанна с Зоей Братчик остались вдвоем, недоумевающие и подавленные случившимся. Выпили, конечно. Поговорили за жизнь. Но образ уведенной куда-то в неизвестность Миледи постоянно стоял у них перед глазами. Наконец Зоя спросила: