Антон Бородачёв - Всё, что я о ней помню

В августе того же года я подписал контракт с крупной китайской компанией по производству компьютеров и электроники и некоторое время спустя снялся в рекламе их нового ноутбука. Все, что от меня требовалось — это улыбаться и сказать ровно десять слов, суть которых сводилась к тому, что все свои романы я пишу именно с помощью этих самых лэптопов. Мы сняли ролик для ТВ, устроили красивую фотосессию, а затем отправились на фуршет в честь успешного проведения сделки. Мы с Вероникой пили шампанское, болтали с малознакомыми людьми и весь вечер наблюдали друг за другом из разных частей зала. Я помню, что в тот день кто-то впервые назвал Веронику моей женой, и она только улыбнулась, услышав это.

В тот момент я снова вспомнил о «Мон-Сен-Мишеле» — точнее о том безымянном театре за одной из его дверей. Что за книга, была изображена тогда на плакатах, висевших у сцены? Я помнил пустой зрительный зал, разделенный пополам между темнотой и светом; мелодии, звучавшие в тот вечер, и вкус шампанского на губах… Единственное, что безвозвратно стерлось из моей памяти — это название той книги, как будто в этой части картины сейчас зиял огромный пробел. Может быть, это была «Охота на кошек»? Или в будущем мне предстоит написать еще один роман? Я не знаю. Но, кажется, дорога, которую я для себя выбрал, вела меня именно к этой точке.

— Теперь вы предсказываете судьбу? — сказал я в телефонную трубку.

— Нет, — ответил Спильман. — Точнее не совсем. Скажем так… Я видел тот путь, который вы выбрали, и знаю, куда он вас приведет… Мне остается просто подождать вас в этой точке. И у нас еще будет возможность поговорить. Просто пока еще не время…

Значило ли это, что мое будущее было предопределено уже тогда — в «Мон-Сен-Мишеле»? И что стало с этим отелем сейчас? Интересно, я смог бы добраться туда, если бы захотел? Или те поезда, отправляющиеся от заброшенной платформы посреди чистого поля, предназначались только для кого-то конкретного? Я не знаю… И все эти вопросы без ответов уже порядочно вымотали меня. С тех пор, как я покинул Высокие Татры, прошло почти два года, и за это время я уже смирился с тем, что тайны «Мон-Сен-Мишеля» всегда останутся для меня только тайнами. Лимб, шкатулка с воспоминаниями или что-то еще — в какой-то момент я уже перестал искать для себя какие-то объяснения. Я был просто рад, что «Мон-Сен-Мишель» отпустил меня. И, кажется, Спильман, все-таки ошибался, когда говорил, что из этого отеля нельзя вернуться окончательно.

По крайней мере, в тот момент мне так казалось…

В начале октября 2018 года недалеко от Минска открыли новый отель, и нас с Вероникой пригласили на вечеринку, устроенную в честь этого события. Я помню череду дорогих машин, выстроившихся на стоянке возле отельной территории, помню уютный парк с аллеей из круглых фонарей, и помню какую-то безымянную реку, огибавшую строение с западной стороны — в день своего открытия этот отель выглядел действительно изысканно и роскошно. Гостиничные номера были оборудованы в здании огромного старинного особняка, выкупленного и отреставрированного за деньги какого-то немецкого инвестиционного фонда. И, увидев этот отель сейчас, я сразу вспомнил о «Мон-Сен-Мишеле», как будто в их чертах было что-то такое, что делало их неуловимо похожими друг на друга. Но что это было? Я все никак не мог понять этого. Архитектура или окружающие виды тут были ни при чем. Скорее, все дело было в каких-то деталях — винтовых лестницах, хрустальных люстрах в холле, многочисленных окнах и долгих вереницах одинаковых дверей, расположившихся вдоль длинных коридоров. В каждой детали этого места чувствовался какой-то первозданный лоск, который еще не успел потускнеть под слоем пыли и времени. А потому, находясь здесь, я постоянно испытывал странное ощущение дежавю, словно мне уже когда-то доводилось бывать в этом месте.

После обязательных процедур в виде красивых речей и перерезания ленточек, все собравшиеся гости перешли в ресторан при отеле. Я расположился в конце барной стойки и целый вечер беспорядочно чередовал алкоголь, надеясь, что сегодня мне больше не придется ни с кем разговаривать. Иногда, когда мне становилось скучно, я искал взглядом Веронику, а потом долго смотрел на то, как она, улыбаясь, болтает с малознакомыми людьми. Такие вечера всегда делали ее чуть-чуть счастливей. Обычно мне тоже нравилось проводить время в подобных компаниях, но тот вечер был исключением из правил. Наверное, у всех бывают дни, когда что-то не ладится с настроением. Как будто внутри тебя вдруг сбиваются какие-то базовые настройки.