Стелла Прюдон - Дедейме

Когда Ханна с Миной вышли из дома, Эрке уже заводила мотор своей старенькой красной «шестерки». Надо было повозить мать по делам, она никогда ей в этом не отказывала, даже если плохо себя чувствовала. Она хорошо помнила, как мать не разговаривала с ней три дня, после того как Эрке отказалась съездить на базар за лимоном. «Мне больше ничего от тебя не надо!» – сказала Ханна и закрыла калитку на долгие три дня. На четвертый день пришла Шекер: у матери резко поднялось давление, и она не знает что делать. Когда Эрке прибежала к Ханне, та лежала в кровати, повернувшись лицом к стене. Послушно, не говоря ни слова, она делала все, о чем просила дочь: давала руку для измерения давления, принимала лекарство. К вечеру ей стало лучше.

– Мне завтра надо к Жене-Цыганский-дом съездить, ты меня отвезешь или попросить кого-то другого? – спросила Ханна.

– Нет-нет, не проси. Я отвезу!

Эрке была счастлива, что мать снова с ней заговорила. Она не выдерживала материнской обиды и всегда старалась загладить свою вину, задабривая Ханну и оказывая ей особые знаки внимания.

Ханна часто обижалась на детей. Она, как ей казалось, требовала малого, но дети почему-то постоянно ее расстраивали. А если она обижалась на одного ребенка – доставалось всем. Когда ее младший сын Сави решил уехать в Израиль, она устроила бойкот, ничего не ела и несколько дней молчала. Так случилось, что конфликт произошел накануне ее дня рождения. Когда приходили дети и приносили подарки, она сидела на полу и только твердила:

– Иголки мне от вас не нужно. Ничего мне от вас не нужно. Я вас воспитала, всю жизнь старалась вам все сделать, все дать, а вы бросаете мать как ненужную вещь. Не нужны мне такие дети!

Только когда братьям и сестрам удалось повлиять на Сави и тот отказался от переезда, мать смягчилась.

Ханна села в машину, бросила сумку на заднее сиденье.

– Шура-толстячка есть же, мне к ней надо. Халаты хочу у ней заказать и еще один дело есть. Потом поедем к Гине-бриллианты, а потом на базар, – рассказала о своих планах Ханна.

– А зачем тебе к Гине? – поинтересовалась Эрке.

Ханна залезла рукой в бюстгальтер и стала там что-то искать. Потом вытащила старый носовой платок и развернула его. В нем лежало кольцо с таким большим бриллиантом, что Эрке ахнула. Таких огромных камней она еще не видела. Он ослеплял.

– Продать хочу! – сказала Ханна. – Гиня говорила, что купит у меня его в любое время.

– А зачем тебе столько денег? – спросила Эрке.

– Много будешь знать – скоро состаришься! – Ханна засмеялась.

– Мина! Открой ворота! – закричала Эрке.

Ханна спешно завернула кольцо и положила его в бюстгальтер. Мина стояла у раскрытых ворот и махала бабушке рукой.

– Закрой как следует! – строго сказала Эрке.

– Я закрою как следует, сестричка Эрке! – пообещала Мина.

– Сестричка, сестричка… – эхом повторила Эрке.

Поселок Горячеводский, проселочная дорога, небольшие глиняные и кирпичные дома. Возле одного из таких домов стоит усатый раздолбай Изя. Ему слегка за тридцать, но голова усеяна проплешинами, в висках голубится седина.

– Базара нет, я отвечаю! Ты же меня знаешь! – говорит он в приоткрытое окно «девятки». За тонированными стеклами не видно лица его собеседника, но, судя по взволнованному и испуганному лицу Изика, оно вселяет страх.

– Я-то тебя знаю. – Собеседник засмеялся, а Изя рукавом стер пот со лба. – И ты меня знаешь. Со мной разговор короткий, я два раза не повторяю.

– Все будет по-мужски, – ответил Изя отъезжающему собеседнику. – Как у людей все будет.

Изя поднял руку, чтобы махнуть вслед, но тут же опустил, потому что к воротам его дома подъехала другая машина. В ней сидели две женщины: старая и молодая. Ему нравилась молодая, даже несмотря на большие затемненные очки. «Без очков было бы лучше, но и с очками ничего: фигура офигенная», – подумал Изя. Хорошую, пышную фигуру Изя ценил в женщинах больше всего. Он подбежал к машине, открыл дверь и подал руку пожилой пассажирке.

– Тетя Ханна, здрав-ствуй-те! – растягивая слова, произнес Изя. – Как жизнь молодая? Как здоровье? Как дети? Как дядя Натан?

– Хубе, хубе, куклейме [33] Хорошо, хорошо, мальчик мой. . Мать дома?

– Да, конечно! Она всегда дома сидит, никуда не выходит, вас ждет.

– Нас ждет? – удивилась Эрке.

– Ну да, она постоянно говорит: «Никуда не поеду, вдруг Ханна приедет».

Эрке с неприязнью посмотрела на Изика. Ей не нравился этот человек. Он казался ей клоуном.