Олег Рой - С любовью

Как хорошо, что духу не нужна одежда! Можешь летать в чем мать-земля родила и быть при этом незаметным. Другое дело – люди. Одежда – как вторая кожа. Все меняется. То, что было внизу, стало наверху. Комбинация вдруг превратилась в платье, пижама – в светский наряд, мини-юбка по-прежнему выдает максимум информации при минимуме затрат. Стоило мне недавно заметить, что девушкам для полного счастья надо одновременно носить несколько сумок, как на Патриках тут же стали появляться дамы с двумя-тремя клатчами. Теперь надо на запястье надеть сразу несколько часов, чтобы одни показывали московское время, а другие, к примеру, лондонское; пару-тройку браслетов и обязательно красные нити. На счастье. А еще можно колокольчик на шею. Шучу. Сегодня по Малой Бронной неспешно, как по Бродвею, шла дама из журнала. Я часто вижу ее на обложках в разных позах с одним и тем же выражением лица. Кто она? Никто не знает. Даже она сама. Тайна, покрытая макияжем и образом суперзвезды. Два клипа крутятся на музыкальном канале два года, и дальше дело не идет. Но она сама идет. Уверенно. На одной ноге – красная туфля, на другой – зеленая. Обувь разного цвета – фаворит сезона. Патрик читает не только Ницше, но и листает модные журналы, поэтому в курсе последних новостей. Так вот, чтобы выглядеть еще «краше», можно на левую надеть лабутен, на правую – сапог, главное, каблуки подобрать по высоте, а то вместо гламура скажут «дура» и, в общем-то, будут правы. Пока я глядел ей вслед, рядом со мной, как черт из табакерки, появился еще один посетитель «Margarita» – парень с леопардовыми волосами. Последний тренд. Берите на заметку. Мода всегда отражала безумие народа. В одной стране маленьким девочкам бинтовали ноги ради «лотосовой ножки» – жених сначала смотрел на стопу, потом на лицо. В другой – женщины старательно отодвигали линию роста волос, обнажая высокий лоб и тем самым подчеркивая интеллект! А все эти кринолины, напудренные парики, бледная кожа, которая потом вдруг резко перешла в другую крайность – темный загар, утиные губы. Наверное, только когда человек перестанет воспринимать себя как манекен, дизайнеры успокоятся и подарят нам что-то новое, такой легкий красивый casual, благодаря которому на первый план выйдет личность, а не искусственно созданный образ. И мы, наконец, услышим через сто лет Булгакова и оценим значение человеческих глаз.

Я смотрю на крутую девушку, которая собрана по лучшим стандартам гламура: грудь, попа, талия, все идеально, даже без фильтров, даже резкость не надо добавлять, но почему-то вижу маленькую девочку в ярком платье с вьющимися волосами, слышу ее звонкий смех, чувствую ее желание стать актрисой и выступать на лучших сценах мира. В какой момент любовь, мечта и красота становятся прахом? Сейчас она – пресс-секретарь у известного, вальяжного человека в летах. То он политик, то бизнесмен, то шоумен, то просто пропойца. За один день он может заработать пару миллионов от одного удачного контракта, а потом сесть в машину, включить шансон и «косить» под братка. Мы не можем его судить. Это жизнь, которую проживает конкретно этот человек. Да и если вспомнить, тот же Бетховен, даже став великим композитором, по вечерам в кабаках охотно распивал с друзьями дешевое вино. Но за Бетховеном тянулась музыка. И этой музыкой можно было осчастливить весь город и весь мир. А за этим «братком» тянется только дурная слава, но денег у него столько, сколько нот в «Лунной сонате». И вот в его мир попала эта самая девочка. Он заприметил ее на вечернем ужине в «Bro&n», куда она пришла вместе с подругами отмечать чей-то день рождения. Собеседование на должность пресс-агента состоялось прямо там, не отходя от пиццы. Первое время девушка выглядела счастливой. Как ни крути, а деньги красят человека. Он снял ей квартиру, одел в дорогие шмотки, повозил по модным местам, а потом, когда тещу повез в санаторий, передал в пользование своим друзьям… И сейчас, вырвавшись из его цепких лап, она снова идет на Патрики. Выпивает подряд пару коктейлей, ловким взглядом обводит каждого, кто смотрит на нее, и отдается даже просто за «спасибо». И на следующее утро сама не понимает, зачем продолжает самозабвенно делать то, к чему он ее принуждает? Что это? Самобичевание? Наказание? Или просто вызов миру? Она уже не верит в любовь, не испытывает никакого трепета от прикосновений, словно все чувства онемели, под наркозом. Человек леденеет изнутри, боль в какой-то момент переходит в безразличие, а из него уже мало куда можно выйти. Это такой совершенно безнадежный тупик, как 381-й шаг по Малой Бронной.