Елена Роговая - И здрасте вам через окно!

– Если недалеко, то лучше в прачечную.

– Тогда готовьте три рубля и нашивайте бирки с номером. Я их в вазочке цветной на комоде видела.

– Эмма, прошу вас, прежде чем начнете уборку на кухне, выбросите мусор. Старые газеты в туалет, тряпки – на помойку. И эти затертые подушки на диване – тоже. Прям каменные. Ни полежать на них, ни под спину подложить.

– Да уж, они задрипезно смотрятся. Давно таких не видела. А хозяева не заругаются?

– Очень может быть, но когда Сава узнает, что завтра я им новые куплю, то быстро успокоится и скажет спасибо. Избавляться, Эммочка, нужно от старья, избавляться. Оно мешает начать новую жизнь.

К приходу хозяев квартира Ватманов светилась от чистоты. Все вещи были аккуратно разложены, пыль протерта, посуда в серванте красиво расставлена. Как апогей проделанной работы на столе красовалась маленькая вазочка с живыми цветами, сорванными Эммой в соседнем палисаднике по пути с помойки. Воздух в комнатах был свеж и легок. Выстиранные и еще не успевшие просохнуть тюлевые шторы раскачивались на ветру. Они то надувались, как паруса, гордо выставляя напоказ свой ажурный рисунок, то, устыдившись собственной дерзости, кротко прижимались к стеклу и уже через секунду устремлялись на улицу вслед за вольным морским ветром. Старый резной карниз тормозил беглянок и возвращал их в дом, где они спокойно висели какое-то время, пока новый порыв теплого воздуха не будоражил их тряпичную душу.

– Это наша квартира или я ошибся? – только и смог вымолвить вернувшийся с работы Савелий.

– Угадайте с трех раз, уважаемый муж моей племянницы, – загадочно ответила Гала, откинувшись на круглый подлокотник дивана. – Нравится?

– Приятно смотрится. Есть, тетенька, польза от вашего приезда.

– А вы присядьте, отдохните с работы, газетку почитайте в чистоте и уюте. Чего ее зря в руках держать?

Усаживаясь на стул, Сава еще раз окинул гостиную взглядом, и тут только заметил пустой табурет. В ту же секунду густые брови сошлись к переносице, образуя навес над выпученными глазами, а губы побледнели и затряслись, беззвучно хватая воздух.

– Где?

– Что «где»? Закончите предложение, и я вам отвечу.

– Где газеты? – только и смог вымолвить Савелий.

– Батюшки мои, какие страсти из-за хлама! А сверкающие окна вам ни о чем не говорят, любезный зять? Чистота прям взяла и появилась сама по себе!

– Там же вырезки с портретами и выступлениями вождя! Куда вы их дели?

С Галы враз слетели спесь и игривость.

– В туалет отнесли, – еле выговорила она.

Савелий пулей сорвался с места и побежал в сортир спасать отпечатанные речи руководителя партии от нецелевого использования. Немного погодя он вернулся, прижимая к груди стопку, словно малое дитя. Развернув первую попавшуюся газету, он вырезал портрет Сталина и, отколупнув от оконного стекла подтаявшую на солнце замазку, с любовью приклеил фотографию на боковую стенку серванта.

– Ну вот, а вы переживали. Все сохранилось в лучшем виде, – с наигранным спокойствием произнесла Галина Борисовна. – Да если бы я знала, никогда не позволила бы отнести их в туалет. Надеюсь, теперь все нормально? Давайте лучше выкурим трубку мира. Мирав, подай мужу мой подарок! Ничего, если я сяду немного подальше от принесенных газет? Разит, знаете ли.

Не успела тетка встать с дивана, как Сава вновь затрясся и побелел, как свежевыбеленная стена. Мыча что-то невнятное, он то и дело показывал рукой на диван.

– Прилечь хотите? Понимаю, вы немного разнервничались, и я тому вина, – защебетала Гала.

– П-п-подушки, – только и смог выдавить из себя Савелий.

– Да перестаньте вы расстраиваться из-за такого пустяка. Я вам завтра новые куплю.

– Где?

– Да где угодно, лишь бы продавались.

– Где наши?

– На помойку выбросила.

Сава, держась за сердце, рухнул со стула на пол.

– Жена, срочно беги к мусорке и неси их обратно.

– Сава, ты в своем уме! На кой они тебе сдались, когда тетя Гала завтра новые купит? Да и забрали мусор уже.

– Нет!!! – завизжал Савелий.

– Вот здесь вы правы. Нет, не вывозили сегодня мусор. Меня дворник еще утром предупредил, что сегодня машины не будет. Я забыла сказать. Мирочка, принеси ты ему эти поганые подушки! Было бы из-за чего волосы на голове рвать. Право, не понимаю я вашего трепетного отношения к старью.

Пока Мирав бегала на помойку, Савелий перелег с пола на диван.

– Где она ходит! Почему так долго! – ворчал Сава.

– Да тут я уже. Вот твое старье, – брезгливо произнесла Мирав, бросая подушки на пол. – И не вздумай их снова положить на диван, пока я наволочки не постираю. Вон как разит от них гнилью.