Елена Роговая - И здрасте вам через окно!

– Д-дебора Казимировна, с расстрелом я погорячился, но то, что ваш муж уничтожил ценное полотно, – это факт. Завтра с утра со мной в музей, а сейчас разрешите откланяться.

– Да что же это за день такой! Лучше бы меня на фронте убили! Не успел переступить порог дома, и все не так.

– Зямочка, что ты такое говоришь! Мы так ждали твоего возвращения, – успокаивала мужа Доба. – Яшка от тебя не отходит, я не могу наглядеться, соседи за нас рады.

– Зиновий Аркадьевич, не переживай. Лучше выпей и забудь, – посоветовал пьяный Савелий, отталкивая от себя части картины. – Добка, убирай со стола живопись. Праздник продолжается! Маэстрочка, нажмите аккорд!

Казалось, Яшка только и ждал, когда его попросят поставить пластинку. Он с радостью подбежал к патефону, откинул крышку и начал накручивать ручку.

– Ой, ты что делаешь, фулюган эдакий! Ты же пружину лопнешь. Хана, ви рядом, отгоните его от аппарата. Столько лет себе слушали, пока не вынесли во двор!

– Тетя Сара, ведь ничего же не случилось, – заступилась Дебора за сына.

– Конечно, но могло бы, если бы я вовремя не сказала «ша». Дети имеют особенность немножечко вредить, поэтому за ними нужно следить, скажу я вам. Рэйзел, ты девочка аккуратная, поставь нам какую-нибудь пластиночку.

Рэйзел вытащила из чемоданчика первую попавшуюся и положила на круг.

– Ну, Яшенька, зачем ждем? Медленно опускай на кружок патефонную головку. Иголочка в ней сапфировая, но все имеет свойство когда-нибудь портиться.

Яшка хоть и обиделся на Сару Моисеевну, но все же с удовольствием выполнил просьбу. Игла мягко легла в канавку, немного пошипела, и из боковой стенки ящика послышалось:

Все молча слушали песню, пока Савелий не потребовал другую, заявив, что негоже в радостный день слушать грустные песни. Яшка порылся в чемоданчике и извлек следующую. Трубы проиграли вступление, и мужской голос жалостливо запел:

– Сара, где ви набрали таких пластинок? – поинтересовалась Хана.

– Еще пока не знаю, но начинаю догадываться, какой адиет их туда положил. Яшенька, шустрый мальчик, ставь следующую.

– А ну давай сюда весь чемодан, – заорала на мужа Сара Моисеевна. – Нет, ты посмотри, все как на подбор! Сема, имею сказать, сделай так, чтобы я твоего брата никогда больше не видела. Это же он у нас патефон на несколько дней брал, а потом вернулся с полными карманами мелочи и просил на крупные разменять. Как пить дать, на вокзале, аспид эдакий, жалостливые песни приезжим крутил, хромая на одну ногу. А я-то думала, зачем он твою медаль «За оборону Одессы» просил. Хорошо, не дала, как чувствовала его подлую сущность.

– Сарочка, ну почему сразу на вокзале?

– А где, на Привозе, что ли, с таким талантом? Я туда почти каждый день хожу. Всяко бы его увидела. Так и передай ему и его прохиндейке-жене, что с этого дня мое сердце при виде их делает перебой в работе, и поэтому наш дом закрыт на долгую профилактику. Вот, нашла наконец-то душевную и всеми любимую, – довольно произнесла она, доставая из бумажного конверта пластинку. Развернув надпись к свету, она торжественно прочитала: «Цветущий май».

Тихое шуршание иглы сменили звуки фокстрота. С первыми аккордами Израил пригласил жену на танец. Вслед за ним Семен Григорьевич галантно подошел к супруге, молодецки шаркнул ножкой, как когда-то делали гусары, и, поддерживая Сару под локоток, проводил ее до «танцплощадки».

– Зиновий, за вас не спрашиваю, ви грустите. Савелий, перестаньте теребонить руками клеенку и пригласите Мирав на танец. Уверена, она не танцевала добрый десяток лет.

– Сарочка, да я уже и забыла, как это делается, а муж так вообще никогда не умел.

– Семен, я не обижусь, если ты на следующий танец пригласишь не меня. Помоги женщчине радостно встрепенуться. Мирав, смотрите и освежайте опыт. Партнер берет даму за руку и отводит ее на уровень пышной груди. Другой он нежно лапает спину немного выше талии, если она имеется, а ви за это благодарны и кладете ему свою руку на его крепкое плечо. Считайте так: раз – правая нога пошла вперед четыре раза, и на два – пружиньте шаг, а потом столько же назад, и всех делов-то. Главное – не забывайте пружинить, ведь это фокстрот.