Ирина Оганова - Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ

– Ничего! – решил он. Незаметно припрячет свёрток или, на худой конец, оставит в портфеле. Сестра Лютика уезжала рано утром, а он – на работу и после уж обязательно к Свете, ребёнка навещать, там и оставит подарок до срока.

Летиция, одетая в чёрное строгое платье, с ниточкой жемчуга на шее, нетерпеливо ждала.

– Я две минутки! Только рубашку чистую накину и готов! Троллейбус долго ждал! – по привычке соврал Пётр и направился в кабинет прятать портфель.

В филармонии давали скрипичный концерт. Он обожал скрипку, но сегодня было не до неё: что-то мучило, и на душе было неспокойно. На сцене царил Павел Леонидович Коган, сын всемирно известного скрипача Леонида Когана. Лютик то и дело искала его руку и тихо улыбалась, всем видом показывая, как необыкновенно звучит инструмент. Ей было приятно, что она всё-таки достала билеты на этот долгожданный концерт. Ещё в молодости с отцом слушала виртуозную игру Леонида Когана, роняла слёзы, особенно когда он исполнял Паганини. Летиция была уверена – именно так играл Паганини, и во всём этом было что-то демоническое, словно высшие силы давали скрипачу невероятный дар извлекать такие сильные по своей чувственности звуки. В перерыве они пили «Советское шампанское», заедая, по обыкновению, бутербродами с «Московской» копчёной колбасой и ленинградскими эклерами с шоколадной глазурью, которые безмерно любила сестра Лютика, и горевала, что таких во Владивостоке нет, а она сладкоежка, ещё и какая. Лютик накупила ей в дорогу зефира, невероятное количество шоколадных конфет фабрики им. Крупской – и «Мишку на севере», и «Кара-Кум», и «Грильяж», и «Белочку» – и не могла понять, как всё это добро сестра потащит с собой.

Дома сели пить чай. Пётр, по обыкновению, разговаривал сам с собой, как последнее время случалось нередко, и его взгляд невольно застывал на Летиции: «Почему так получилось? Почему здесь есть то, чего нет там, и наоборот? Что, если бы не было Светланы, а была только Танечка, и они жили бы вот так дружно и размеренно все вместе в этом уютном доме?» Он был уверен – дочке было бы гораздо лучше с Лютиком. Иногда казалось, что Таня больше похожа на неё, чем на свою мать, и они бы точно поладили. Он представил, как малышка сидит в детском креслице напротив, болтает ножками и, наклонив головку набок, хитро улыбается и уплетает эклер.

– Петь! – ласково окликнула Летиция. – И где ты опять летаешь? Что с лицом? Откуда такое скорбное выражение? На тебя такое впечатление произвёл концерт? Что-то раньше такого не случалось! Стареешь, что ли?

Она смеялась и поправляла жемчужную ниточку. В такие минуты она была самая что ни на есть красавица. Пётр считал, что у неё своя красота, неброская, неочевидная, проявлялась как переводная картинка, стоило ей только заговорить, сопровождая всё необыкновенной улыбкой, тёплым взглядом и неторопливым движением рук.

Их разделяла дочка, но что-то ещё, в чём он не желал признаваться. Со Светой у него была близость, без нежности, ласки, порой непристойная, от чего часто становилось неприятно, но он снова и снова хотел повторить эти ощущения. С Лютиком ничего подобного не было, появилось некое стеснение, совсем неестественное состояние двух людей, проживших столько лет вместе. Если бы в его жизни не случилась Светлана, никогда бы не пришло в голову анализировать и давать оценку их отношениям с женой, всё до невозможного казалось отличным.

Свояченица улетала утром. Петя откланялся и пошёл спать, обещая по возможности встать пораньше и ещё раз попрощаться.

Будить его никто не стал, Лютик закрыла за сестрой дверь, выпила кофе и уже хотела прилечь минут на тридцать, но какая-то сила потащила её прямиком в Петин кабинет. На полу в укромном месте стоял порт фель. И как она только его заметила?

– Вот зачем туда засунул?! – заворчала Летиция.

Портфель был непривычно набит.

– Ну что там у него? – она, не задумываясь, открыла и увидела свёрток.

Край свёртка был надорван, и оттуда виднелся кусочек розового капрона. Летиция в растерянности стояла над портфелем, не зная, что делать. Она не раз наводила в нём порядок, меняла халаты, но то, что она обнаружила, вызывало интерес, и она не понимала, как поступить.

Может, Петюша готовит ей какой-нибудь сюрприз? Но ему доподлинно известно, что розовый она терпеть не может. Так что это может быть?! Не осознавая, что ей движет, она осторожно достала свёрток и медленно начала разворачивать. Это было маленькое детское платье. У неё было что-то подобное в детстве, только из натурального шёлка, а не из синтетики. Зачем? Может, кому-то из сослуживцев? Всякое бывает! Сослуживцев?! Он бы точно посоветовался или поручил ей… И тут она вспомнила Свету, которая бесцеремонно заявилась к ней почти два года назад. Так это правда? Это его ребёнок? Или ничего не значащий подарок? Пётр говорил, что она больше в поликлинике не появлялась, скорее всего, родила и устроилась на другую работу. Вот совсем недавно был разговор – Летиция вдруг вспомнила эту странную женщину, и ей просто стало любопытно, как сложилась её жизнь… Что-то тяжёлое сдавило грудь, и закружилась голова. Хотелось побежать в спальню, растолкать мужа и заставить сказать правду, какой бы она ни была!