Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

— Если что, если только он придет в себя и заговорит, сразу же позвоните мне. Я приеду. Я должен быть рядом с ним, слышишь, доктор, я должен быть рядом с ним. Сразу же позвони, я тебя не обижу. Ты же знаешь меня.

— Хорошо, нет проблем, — сказал Рычагов, ему уже надоел этот властный, наглый и одновременно трусливый бандит.

Но делать было нечего, жизнь диктовала свои правила поведения. В другой раз и при других обстоятельствах Геннадий Федорович послал бы к чертовой матери Чекана и его людей, всех тех, кто в последнее время, в последние пару дней наведывался в больницу так, словно бы здесь была великая церковная святыня и все ходят, чтобы ей поклониться.

— Надоели, мерзавцы, сволочи, подонки! — прошептал Рычагов и понял, что если сейчас он не выпьет коньяка, его настроение окончательно испортится.

Он взял бутылку, налил полстакана и выпил одним глотком, не смакуя, не держа во рту. Затем посидел и то лишь для того, чтобы почувствовать вкус.

«Ну, вот, немного легче. Кажется, приступ ярости прошел».

Рафик дождался, когда Чекан вышел из больницы.

«Так, уезжает, увозит с собой тех, кто провел ночь возле Резаного. Значит, теперь там сидят свежие люди, которые никого в больнице не знают — ни врачей, ни медсестер, — Рафик ухмыльнулся. — Теперь каждый человек в белом халате будет для них врачом».

Достать халат и белую шапочку не составило труда. Рафик шел по коридору, ему еще надо было попасть в реанимацию. Увидел старика в серой больничной пижаме, в больших тапках, который едва волочил ноги и что-то добродушно бормотал себе под нос.

— Эй, отец, — Рафик тронул старика за плечо.

Тот взглянул на Мамедова и заморгал:

— Добрый день, доктор.

— Послушай, отец, я здесь новенький, на практике, где реанимация?

— А, реанимация, я отлежал там две недели. Не дай бог место! Правда, врачи хорошие, обходительные такие, не то, что в общих палатах. Совсем другие люди, заботливые.

Рафик терпеливо выслушал долгий монолог семидесятилетнего больного, затем, пожелав старику дальнейшего выздоровления, направился на второй этаж. Дверь в реанимационный блок была открыта, дежурная медсестра мельком взглянула на Рафика и то увидела его лишь со спины.

Если человек в белом халате, значит врач, да и идет уверенно. А врачей, абсолютно ей незнакомых, за последние два-три дня здесь появлялось очень много. Этот, с черными завитками волос, торчавшими поверх белого ворота, не привлек ее внимание.

Рафик наметанным взглядом сразу же заметил охранников, которые сидели возле двери в белых халатах, накинутых поверх кожаных курток. Рафик шел уверенно и спокойно, пистолет с глушителем держал наготове, а как им пользоваться Рафик знал прекрасно.

Он не стал рваться в палату, остановился и вопросительно взглянул на одного из охранников. Тот нехотя, но с уважением поднялся, открыл дверь, пропустил вперед себя Мамедова.

«Значит, у них приказ — никого без сопровождения в палату не впускать».

— Прикройте, сквозит, — сказал Рафик, не оборачиваясь, впившись взглядом в лицо Резаного.

Охранник послушно прикрыл дверь и стал за спиной у Мамедова, уверенный, что это пришел врач то ли измерить температуру, то ли посланный Рычаговым, чтобы проверить как идут дела у Данилина. Рафик не спешил, он знал, пока еще охранник бдителен, но пройдет совсем немного времени и бдительность эта притупится.

Он осторожно взял руку Резаного, глянул на свои часы, словно бы мерил пульс.

«Да, наверняка, он не приходил в себя», — подумал Рафик и посмотрел на охранника.

Затем подошел к капельнице и принялся поправлять сосуд в штативе.

— Вы не могли бы помочь? — елейным голосом обратился он к охраннику. — Зажим плохой, того и гляди оборвется.

Охранник неумело взялся одной рукой за никелированный штатив, не понимая, чего именно хочет от него человек в белом халате.

— Осторожнее, емкость стеклянная! Придержите получше, а я поправлю трубку.

Когда охранник взялся двумя руками за штатив, Рафик выстрелил, приставив пистолет прямо к сердцу бандита. Выстрел получился почти бесшумным, азербайджанец еле успел подхватить грузное тело охранника, когда тот начал оседать на пол.

Уложив мертвого охранника под окно, Рафик прислушался. Никто ничего не заподозрил. В коридоре было по-прежнему тихо.

Затем в два бесшумных прыжка Рафик оказался возле постели Резаного, приставил ствол пистолета к забинтованной голове и дважды нажал на курок. При этом он смотрел на экраны осциллографов. Ломаные линии после скачка превратились в прямые.