Жука Жукова - Аристократка на мели

Я его жалела. И могла спасти.

Он жил в идеальной квартире. У него даже тряпочки для протирания были идеальными и висели каждая на своем крючке.

А я… эх, душа нараспашку, блузка на пол…

Но мы — пара, и я изо всех сил пыталась соответствовать.

Он очень меня любил. Я посуду загружала в посудомойку, а он ласково целовал за ухом и отправлял отдыхать.

Я потом услышала, как он в ужасе переставляет за мной фарфор: тарелочка к тарелочке, мисочку и кастрюлю на второй этаж, бокалы по линеечке, программа мойки на «экономрежим».

Отхлебнула тогда текилы прямо из горлышка.

На работе завидовали — мы были красивой парой.

Дамы в очередь выстраивались, чтобы погреть его на своей груди.

— Зачем ты утрируешь, не все, а только Зоя Марковна и младший бухгалтер Наташа. Но я выбрал тебя, увидел перспективу. И… извини, что приходится напоминать очевидное, но не могла бы ты, перед тем как сесть в машину, отряхивать ноги, вот так: бам-бам-бам. — И он стукал пяточкой о пяточку. — А потом вот так. Бам-бам-бам, — и он стукал носочком о носочек. — Это ведь не- сложно, да, зая?

Я катастрофически не соответствовала. И начала выпивать за обедом.

Каждую пятницу он дарил мне три герберы — «Господи, какой же он у тебя романтик!» — а по субботам мы ходили в гости к его коллегам. Друзей у него не было.

Как-то он стоял напротив начальницы, грустно смотрел в пол и кивал.

— Дай бог, Нина Леонардовна, чтобы все у нас получилось. Пока не знаю. Видит бог, я делаю все возможное, но…

Два бокала вина залпом.

Воскресенье — домашние дела, список продуктов, уборка, игра в «Эрудит». «Нахер» нельзя, «вот уж не ожидал от тебя, неприятно удивлен» и «Кстати, для справки, это наречие, а правилами допускаются только существительные».

На «сдохнизануда» у меня ни разу не хватило букв.

Когда виски «Афанасий Михайлович лично вручил, 18 лет выдержки, односолодовый, весьма и весьма не бесплатный, между прочим, я загуглил ценник» закончился, я его бросила. Потому что ну «нахер».

Ведь главное в жизни не то, что рядом любимый человек, а то, что нет нелюбимого.

Она живет в маленьком городе-развалюхе под Москвой, и в нем есть мэр. Он хочет быть очень хорошим человеком. Для всех.

У них в городе стая собак бродячих по весне ходила, штук пятнадцать: большие, страшные и помойные. Шныряли по городу, людей пугали-кусали. И нужно было что-то решать, а мэр никак не мог: только в ветеринарку начнет звонить, ему сразу — раз! — и пикет собаколюбов под окна мэрии: «Не дадим, — кричат, — уничтожить бродячих собак! Люди, ну мы же ЛЮДИ!»

Только он отбой дает ветеринарке, негуманные горожане на демонстрацию собираются: «Вы мэр — обязаны обеспечить защиту гражданам». И с ними кошатники с транспарантами: «Отстрелим собак — спасем котов!»

У мэра глаза разбегаются, и он в замешательстве.

А у мэра есть мэрский сын Кирилл. Вот он как-то на уроки с утра пошел, и его у школы покусали эти самые собаки. Пацана на уколы в местную больничку, а собаки куда-то все пропали, ближе к обеду.

Или вот летом у центральной «Пятерочки» темные личности повадились собираться по вечерам. Пьют пиво, матерятся громко, ссут и пристают к дамочкам. И, разумеется, честные граждане бьют во все колокола, мол, пусть полиция в рейд выходит и всех гонит. Но мэру пока не до того, у него других забот полно, ему еще дачу строить.

И вот однажды летним вечером Кирилл собирал дома пати для одноклассниц. Пиваса решил прикупить, винишка там, девчат порадовать. Отправился в «Пятерку», и у него там отобрали деньги.

А на следующий день все темные личности перебазировались за дальние гаражи. И, поговаривали, многие из них без передних зубов.

Или вот идут граждане по улице, а фонари не горят. Темнота — черная жуть. Все идут и фонариками в телефонах свой путь озаряют.

И один гражданин другому говорит: «Завтра надо Кирюшу сюда заманить и насувать во тьме».

Вот так Кирилл мог быть обычным папиным мажором, а стал рупором народа.

Моей знакомой проект новый дали — делать почти ничего не надо, только для денег мешок подносить и постараться не надорваться, когда гонорар до дома волочь будешь. А мне не дали. «Почему, спрашиваю, я в сто раз лучше нее». «Ну, она развелась недавно, одна сына тащит, жалко ее, поддержать надо. Тебе-то грех жаловаться, ты счастливая, у тебя тыл…»

А это не тыл, это — жопа.

Недавно с подругами встречались — у одной муж бьет ее, у другой второй год на работу устроиться не может. Обе сидят, замызганные жизнью, и третью жалеют — от нее муж ушел. Квартиру ей оставил, алименты платит, детей в художку возит, но все равно так жалко ее — как же она теперь одна-одинешенька.