Дмитрий Ким - Поколение надежды

С деньгами наконец наладилось. Мы подали заявление в ЗАГС. И по этому случаю я стал пытаться восстановить отношения с родителями. Пообщался с мамой, рассказал, как живу, и сказал, что решил жениться на самой лучшей девушке в мире. Мама передала это отцу. Он, заявив, что я идиот, раз решил жениться в двадцать лет, тем не менее согласился, чтобы мы стали приезжать к ним в гости. Мы начали общаться.

За две недели до свадьбы съездили с Наташкой к её родителям в Кишинёв. Пять дней, которые мы там провели, я целыми днями пил с будущим тестем молдавское вино, а по вечерам мы вместе с ним выслушивали от своих женщин длинные нотации относительно нашего поведения.

До свадьбы оставалось пять дней. Будущая тёща с Наташиным младшим братом должны были приехать за четыре дня до регистрации, остановиться у родственников, живших недалеко от Целинограда, и потом ехать знакомиться с моими родителями.

Наташка, попрощавшись со мной, отправилась к родне готовиться к приезду мамы. Я решил посмотреть кино по телевизору и после ехать к родителям. Фильм ещё не закончился, как в дверь постучали. На пороге стоял старый знакомый Юрка с подругой. Он держал в руках бутылку водки и пакет с закуской.

— Привет, Димыч! Мы к вам в гости! Можно?

— Проходи, — сказал я, протянув ему руку.

— О, а где Наташа?

— Уехала к родственникам. Я тоже сейчас уезжаю к родителям.

— Блин, Димыч, можно мы у вас ночь перекантуемся?

— Да оставайтесь, — махнул я рукой. — Только уберёте после себя. Ключ на вахте оставишь.

— Спасибо, Димыч! Не забуду!

Попрощавшись, я уехал.

Через день, вечером, раздался звонок.

— Как ты мог! Подонок! Скотина! Хоть бы мамы моей постеснялся! Урод!

— Наташа, что случилось? Ты о чём?

— Я тебя ненавижу! Между нами всё кончено! Больше видеть и слышать тебя не хочу! Раскидал презервативы по всей комнате! Ублюдок! — кричала Наташка, переходя на плач.

— Наташа! Успокойся, я тебе всё объясню!

— Заткнись! Ты уже всё объяснил! Ненавижу тебя! Исчезни из моей жизни!

И бросила трубку. Я сидел раздавленный, едва сдерживая слёзы обиды, жалости к себе и горечи от такой потери. Зная Юру и его неряшливость, я был уверен, что он не уберёт после себя, но такого развития событий не ожидал.

Как выяснилось позже, Наташа, перед тем как ехать к моим родителям, привезла маму — показать, как мы живём. Зашли в комнату, а там всё вверх дном. Повсюду валялись использованные презервативы и длинные чёрные волосы (Наташка блондинка), маме сразу стало понятно, что будущий зять не тот, за кого себя выдаёт.

Всю ночь я молча утирал слёзы, но под утро успокоился и где-то внутри подвёл черту. Отрезав эту часть жизни как то, к чему уже не вернусь.

На следующий день были её извинения и слёзы. Раскаяние, попытки уговорить мою маму и бабушку, чтобы повлияли на меня. Но в этот раз я был непреклонен, и мы расстались.

Сейчас понимаю, что Наташа была подарком, посланным мне судьбой. Она как могла, пусть и неосознанно, указывала мне на самую серьёзную проблему — на мою подсознательную уверенность в собственной ничтожности. Встретив такую яркую, заботливую девушку, я был уверен, что недостаточно хорош для неё. Был готов терпеть унижения, лишь бы не потерять её. Чтобы ощутить такую неуверенность партнёра, не надо быть психологом. Эти сигналы передаются на уровне души и разрушают отношения. Она должна была преподать мне урок, чтобы я смог избавиться от этой проблемы. Но тогда я только начал познавать жизнь и недостаток опыта не позволил мне сделать правильные выводы.

Когда человек не понимает с первого раза, обязательно последует второй. Второй урок будет значительно больнее первого. Долго ждать не пришлось…

После такого болезненного расставания мне уже не хотелось ни жениться, ни делать карьеру рубщика мяса. Тем более стал налаживаться контакт с родителями. Мама уговорила отца, чтобы он, используя старые связи, помог мне получить водительские права. Отец в то время пробовал заняться бизнесом. Выкупил за символическую сумму старый кирпичный завод и впахивал там с мамой круглосуточно, пытаясь заработать.

Меня позвали в семейный бизнес водителем. Конечно же, без зарплаты. Утром и вечером я развозил рабочих на уазике-«буханке», днём выполнял поручения отца и мамы. Грело осознание того, что снова помогаю семье, хотя отношение отца ко мне не изменилось. Всё то же недоверие, всё те же «выродок» и «подонок» по любому поводу. Ненависть к нему на тот момент ушла глубоко в подсознание, внешне я просто старался не замечать оскорблений.