Эшколь Нево - Три этажа

Нимрод и Лири спали. Даже когда бандиты включили у них в комнате свет. Даже когда они распахнули их шкаф (в этом они, слава богу, пошли в Асафа: их из пушки не разбудишь). Если один из головорезов, подумала я, посмеет тронуть моих детей, я применю навыки, полученные на курсах самообороны. Я уже оперлась на одну ногу, приготовив вторую, чтобы врезать по яйцам тому, в белой футболке, но они довольно быстро убрались из детской. Как будто им самим было неловко там шуровать.

Наконец они вышли на балкон. В подобных обстоятельствах обычно говорят: «Я затаил дыхание». Нет, дыхания я не затаила, но большой палец у меня на ноге поднялся над вторым и прижал его к полу, как со мной часто бывает в состоянии стресса.

Они провели на балконе несколько долгих секунд, после чего вернулись в гостиную. Тип в белой футболке сказал: «Извините за беспорядок». (Честное слово, он сказал: «Извините».) «Видимо, мы получили ложную информацию». Черная футболка поднял ко мне свой острый подбородок и добавил: «Позвольте, мадам, дать вам совет. Если Эвиатар Гат случайно здесь появится, не впускайте его в дом. Это принесет вам большие неприятности. У вас ведь дети, правда?»

– Уберите разгром, – сказала я им.

– Что? – Они смотрели на меня с изумлением.

– Вы перевернули мой дом вверх дном. Кто, по-вашему, будет все это убирать?

Ничего они не убрали. Потому что на самом деле я их об этом и не просила. Но было бы здорово, если бы попросила, скажи? Вообще, пока я тебе пишу, меня не покидает соблазн рассказать не о том, что произошло, а о том, что могло бы произойти. Пока что я сдерживаюсь, но ты имей это в виду. Я не уверена, что меня хватит надолго.

После того как бандиты убрались восвояси, мы с Эвиатаром, вполголоса переговариваясь с балкона на балкон, пришли к следующему соглашению. (Сова сидела на ветке молча, но с таким суровым видом, что сразу делалось ясно: она этого не одобряет.) Оставаться у нас ему нельзя – это слишком опасно. Я открою ему соседскую квартиру (ключ они вручили мне перед отъездом), и он будет прятаться там, пока не подгонят яхту, которая должна переправить его на Кипр. Если, конечно, один из подбородков не начнет снова крутиться возле нашего дома. В этом случае Эвиатару придется искать себе другое пристанище.

– Конечно, – сказал он.

– Хочу заранее тебя предупредить, – сказала я. – Эта соседская квартира немного странная.

– Ну, я не то чтобы в таком положении, чтобы капризничать, – сказал он.

(Позволь, кстати, задать тебе вопрос как кинокритику: в людях, которые в состоянии стресса сохраняют чувство юмора, действительно есть что-то сексуальное или нам просто так кажется, потому что нас приучили к этому герои боевиков?)

Соседка сверху, судья на пенсии, отодвинула штору. Не до конца, но все же сдвинула. Я вздрогнула. Только этого мне сейчас и не хватало! Чтобы страж закона и порядка (пусть она в отставке, но связи у нее наверняка сохранились) увидела, что творится у нее под носом. Я знаком велела Эвиатару подождать и поспешила открыть ему квартиру напротив нашей.

Все стены в соседской квартире увешаны часами.

Когда я говорю «увешаны», я не преувеличиваю. Несколько штук в гостиной. В каждой комнате. В коридоре. Собственно говоря, в их квартире нет ни одного уголка, в котором не раздавалось бы тиканье часов. Они висят плотно друг к другу, разделенные минимальным расстоянием.

Собирать коллекцию начал отец. Мать – она говорит об этом так, будто речь идет о мебели, купленной в ИКЕА (что может быть нормальней?), – рассказала мне, что он перевез часы еще в их первую квартиру, а с тех пор каждый год добавляет в коллекцию еще несколько экспонатов.

Не знаю, смогу ли передать тебе, насколько дико это выглядит. У них на стенах нет ни одной картины – только часы. Круглые часы и овальные. С римскими цифрами на циферблате и вовсе без цифр. С кукушкой и с маятником. Показывающие местное время и время в других странах. И все они тикают одновременно, никогда не останавливаясь: тик-так, тик-так. Хозяева, судя по всему, к этому привыкли, но у меня каждый раз, когда я к ним захожу, начинает дергаться глаз.

В семье четверо детей. Старшей восемнадцать лет, младшему шесть.

Я часто думаю: каково этим детям расти с таким наглядным осознанием быстротечности времени.

Но, как ни странно, это невероятно спокойная семья. Символ стабильности. Представляешь? Если не считать этого часового фетишизма, они жутко правильные. Банальней не бывает.