Александр Жулин - Душа убийцы — 2

— Вставай, Стас, — сказал я. — Вставай же!

Он резво вскочил и сразу отпрыгнул назад — для разбега. А у меня вдруг почва ушла из-под ног. Нет, я не трус, я уверен, что я сильнее. У меня руки — длинные, загребущие. И хотя он повыше, пожилистей, а я — приземист, широк, но у меня культуристские бицепсы, трицепсы, трехглавые и разгибатели плеч. Я прямо-таки физически ощутил, как сжимаю его, а он — хоть и верток и жёсток — но он трещит всеми своими костями в объятиях… Коряги мои, знаете, можно быку голову отвернуть! Мне бы только его ухватить…

Он сделал прыжок в сторону и как-то по собачьи подвигал ступнями, готовясь.

— Ну ты, чокнутый! — скрипучий смех оборвался, гвоздь был выдернут из доски. — Так я встал!

И я вдруг увидел, как он взглядом нащупал булыгу. Гладкий камень, килограммов под шесть, и для обхвата удобен.

Что-то притянуло и мой взгляд, что-то напомнило о себе: краскопульт! Ах, кто его вбил под железную дверь?

Впрочем — чушь, напрасная подстраховка: все равно я не смогу метнуть его в Стаса! А если метлу — хоть с полуметра! — не сумело попасть.

Но Стас так и косит глазом на камень!

И я сказал без напора. Не сказал — бормотнул для порядка:

— Врезал бы я тебе… Да неохота мараться!

Однако даже эту пустячную фразу сказал я напрасно! Как он кинулся, как ловко нагнулся за камнем! С какой ненавистью уставился на меня, как непреклонно пошел, сузив ямочки на щеках! Не друг был перед ним — мразь, гнойный нарыв! И руки у меня опустились.

Он шел на меня, и я тут же представил, как он вобьет в грудь кулак (если не камень), как грудная клетка гулко откликнется, и как ни один мой мускул не шевельнется, чтобы ответно ударить.

Но тут услыхал. Дальний рокот мотора. И что-то влилось в меня. Не стронувшись с места, как сделал шаг навстречу. И Стас это почувствовал, замер. А рокот слышался громче. Однако Стас, думаю, был слишком втравлен в предстоящую драку, в общем, он снова пошел.

И я промолчал. Только он повел левой рукой для обмана (а камень-то в правой!), как Афродита выскочила на гребень холма, и… И Стас опять отведал прелесть полета!

… — Ну хорошо, хорошо, — похохатывал он, смущенно и тайно массируя шею, — пусть там, за холмом, никто не дежурил, пусть неким мистическим способом она самостоятельно развернулась, в конце концов, я не спорю: это нормальная техника, но именно техника, именно Это! В лучшем случае самоуправляемый робот!

— Я дам тебе денег! — он продолжал. — Сойдемся в цене!

И я снова не спорил. Он и сам понимал, что предложение денег нелепо. Афродита заменила мне Стеллу — какие тут деньги!

И я не слушал его. Этот камень не давал мне покоя. Что толку в его запоздалых признаниях Афродите, если секунды назад он поднимал на меня камень! Надо было бы взять его за грудки, как куклу, поднять и, глядя в глаза, объясниться.

Но тут Афродита, словно проснувшись, плавно тронулась с места и покатила к воротам.

— Ах, так! — и Стас, словно очнувшись, вскочил и рванулся за ней. Она въехала в мастерскую — он следом за ней.

Я не вмешивался: пусть! Крики, ругательства Стаса, ответные взрывы мотора, чем дальше — тем яростней. И все более грозно звучали ответы, а что кричал Стас!

На какое-то время затихло. И вдруг — точно выстрел из пушки! Гром, затем — тишина. С громом они вынеслись быстрее торпеды и мгновенно истаяли в тишине.

Однако не успел я успокоиться, как сзади послышался нарастающий вой. Еле успел вскочить, едва успел увернуться, как мимо пронеслась Афродита. На ней …

Нет, об этом надо с отдельной строки!

На ней восседал Стас. В алых доспехах, величавый и важный. Торжествуя, он выкликивал: «Нырав-ноитех» — я разобрал. Что это значило? Но звук его голоса тут же пропал, потому что они скрылись за курчавым холмом. Рев мотоцикла, вонь выхлопных газов, неясная фраза, серебристо-красный бурунчик и ничего! Я поспешил на вершину холма, но сзади вновь слышалось:

— Ник-ах-лы — …

— Умерь скорость! — с досадой кричу. Неужели она покорилась? Нет, неужели? Я стал расстегивать рукав кожанки, чтобы взглянуть на часы, но сзади послышался новый шум — они исхитрились совершить полный круг!

— Ста-ба-жа-ют-да-а-ба-жа-ют! — доносится до меня, и они исчезают.

Нет, скорость такая невероятна! Спешно я занялся вычислением, но не успел: треск мотоцикла раздался снова внизу.

— Сбавляя газ! — ору что есть силы. — Двигатель разнесет!

Но их уже нет.

Кричать кто-либо бесполезно. Я и пляшу на холме, и свищу — все не впрок, и слышится будто бой барабанов, и визги труб, грохот медных тарелок, и, сопровождаемый этим музыкальным фейерверком, крутится вихрь.