Нгуен Бонг - Избранное

Я шагал рядом с ней по пустынной улице, слушал рассказ и машинально отмечал приметы пути. Меня охватило странное чувство, будто мы идем вместе куда-то далеко-далеко. В голосе девушки появились смешливые нотки:

— Помнишь тот день, когда я плакала? Это я от злости! В другое время никто не заставит меня хотя бы слезинку уронить. И злилась я вовсе не на эту противную торговку или на тетушку Хай, которая стала ей поддакивать. Обидно стало, что возможна такая несправедливость. Ведь ради людей стараешься, мечтаешь, чтобы все стали свободными, а люди как с тобой поступают? И не какие-нибудь мироеды, а тетушка Хай. Она ведь сама беднячка, знает, почем фунт лиха. На такую и сердиться долго нельзя. Когда будем возвращаться, хорошо бы ее навестить. — Девушка замедлила шаг. — В Чотьеке и Футхо я устраивала явки. Как взялась за работу, сразу почувствовала себя увереннее. А первые дни в вашем доме даже заснуть не могла, все тревожилась, что не выполню задание. Задремлешь, бывало, и приснится, что наши вступают в город. Проснешься — никого нет!

Чанг остановилась и указала рукой на один из домов, возле которого виднелось много бойцов:

— Штаб батальона там, в доме номер восемьдесят четыре. А мне теперь сюда, — она указала на проход между домами, — увидимся еще, наверное?

Она двинулась было прочь, но тотчас остановилась и снова обернулась ко мне.

— Чуть не забыла! Встретишься с семьей — передай всем привет от меня!

Девушка уходила, а я стоял и ошеломленно глядел ей вслед, стараясь разобраться в своих мыслях и чувствах. Как много нового я узнал и понял за сегодняшний вечер, сколько раз терялся и молчал, не находя слов. Мне предстояло еще о многом подумать и многое понять, но одно было ясно: я навеки связан со своими товарищами по оружию, с делом, которому мы вместе служим.

1968

Перевод И. Быстрова.

В ночь с четвертого на пятое мая 1968 года [34] Имеется в виду одна из первых операций Фронта национального освобождения Южного Вьетнама в районе Сайгона, едва не приведшая к захвату города. , когда уже занимался рассвет, мы добрались до сайгонского моста, что зовется «Игрековым». Мы преследовали батальон марионеточной армии. Это сейчас батальон улепетывал от нас, а поначалу дело оборачивалось скверно: нам пришлось залечь на топком рисовом поле, так как противник, оседлав единственную дорогу, ведущую к городу, поливал нас с дорожной насыпи автоматным и пулеметным огнем. Мы тоже отвечали огнем, но сбросить их с дороги не удавалось. И тут со всех сторон загрохотали взрывы, застрекотали пулеметы и автоматы — началось наше второе наступление на Сайгон. Ребята заволновались. Как раз в это время политрук, ползком подобравшись к дороге, выскочил на насыпь и, стоя во весь рост, крикнул: «Вперед! На Сайгон!» Тут-то и случилось чудо: в мгновение ока мы оказались на дороге, а они, все до единого, кинулись наутек. Дорога была в наших руках, мы вошли в предместье, и вот перед нами мост…

Ничего не скажешь, сайгонские жители встретили нас ликованием и объятиями. Но после рассвета начались то бомбежки, то артналеты. Нам, правда, удалось уговорить местное население эвакуироваться, чтобы избежать лишних жертв. И вот они, собрав пожитки, с корзинами на плечах, толкая впереди тележки, ушли из своих домов. Они ушли, а за их спинами дома уже лежали в развалинах, объятые пламенем и в тучах дыма.

Прямо на нас шел взвод американцев. Они спустились с моста и топали не торопясь, уверенные, что мы давно отсюда сбежали, если нас раньше не сожгло напалмом, не завалило кирпичами, не убило осколками. Но не успели американцы отойти от моста и трехсот метров, как грянули наши пулеметы и автоматы — ни один янки не уберегся от пули!..

Вдоль улиц клубами тянулся дым, всюду полыхал огонь, громоздились груды битого кирпича, а на спуске от моста лежали трупы американцев, вперемешку с их оружием и снаряжением.. А мы вновь исчезли, укрывшись за развалинами. Со стороны моста донеслось урчание танков и бронетранспортеров. Они вынырнули прямо перед нами, десятка два бронированных чудовищ, и, лязгая гусеницами, принялись утюжить развалины, врезались в стены, ломали опорные балки и столбы, крошили уцелевшие от бомбежек дома. Американцы не сомневались, что, вздумай мы укрыться там, они нас расплющат всех до одного и не единожды. Но тут раздались залпы, в бой вступили наши противотанковые орудия. Все заволокло желтым дымом, бронированные машины остановились, моторы заглохли, докрасна накалилась объятая пламенем броня, изогнулись их стальные тела, опустились вниз искореженные стволы орудий.