Аркадий Минчковский - Небо за стёклами [сборник]

— Ужас, — сказала Валя.

— Ты про что?

— Про Америку эту. Надо же, а?!

— А-а, хватает там всякого… — кивнул Вадим.

Он вынул пачку сигарет. Щелкнул пальцами по донышку и, поймав зубами одну из них, закурил.

Шел и покуривал. Говорили мало. Они еще не привыкли друг к другу, и каждому хотелось скорее слушать, чем говорить.

Так дошли до Литейного и повернули влево. Вскоре Вадим приостановился.

— Кафе "Гном". Зайдем, а?

— Я ничего не хочу, — сказала Валя.

— Ну хоть мороженого.

— Мороженого можно.

Маленькое помещение после улицы показалось темным, свободных столиков не было, но в углу за одним сидели двое. Пошли туда, и спросив разрешения, заняли свободные стулья. Вадим отправился в буфет. Валя ждала. Вспомнила, ведь с утра ушла за стиральным порошком… Появился Вадим с двумя металлическими вазочками. В вазочках матово холодели сложенные горкой цветные шарики. Вадим поставил мороженое на стол, снова ушел и вернулся с наполненными фужерами. Валя взглянула. В фужерах пузырьками играло шампанское.

— Ну зачем это, Вадим?!

— Пустяки, понемножку. Запивать, — пояснил он, как ей показалось, чуть смутившись, и положил на стол перед Валей плиточку шоколада. Валя хотела запротестовать, но только слегка вздохнула. В конце концов, ей было приятно, что за нею ухаживают, и ухаживают по-хорошему, может быть так, как она о том давно мечтала.

Шампанское оказалось слишком холодным; отпив глоток, Валя поежилась, Вадим засмеялся:

— Закусывай мороженым.

— Обледенею, — улыбнулась Валя.

— Я мороженое могу есть когда угодно, — сказал Вадим. — Между прочим, в войну один иностранный корреспондент написал про наших: "Народ, который в тридцатиградусный холод ест на улице мороженое, непобедим!"

— Мороженое и я могу, — сказала Валя. — К этому, — показала глазами на шампанское, — не привыкла.

— А портвейн?

— Ну, когда чуточку.

— Учтем, — наклонил голову Вадим.

— Лучше не надо, — рассмеялась Валя.

Он спросил:

— Ты что по вечерам делаешь?

Валя задумалась. В самом деле, что она делает по вечерам? В общем, пожалуй, ничего. Не спеша ответила:

— Читаю, ну кое-что по дому. Телевизор, иногда в — кино… Ну, в общем, как все. Все думаю, не пойти ли учиться в техникум… Пока не решила.

Вадим помолчал. Отодвинул опустевшую вазочку и улыбнулся:

— А я, знаешь, боялся сперва, не замужем ли ты. Теперь замуж рано выскакивают. Потом вижу, кольца на руке нет.

— Ну вот еще, замуж! Куда там… — оживилась Валя. — Придумал тоже… Я и вообще-то… — Господи! Опять это "вообще". Вот привязалось словцо! Она умолкла, не договорив. Потом спросила:

— А ты не учишься?

Он помотал головой:

— Нет пока. Закончил курс науки. Я немного по спорту. Разряд имею.

— О! По какому виду?

— Бокс.

— Здорово!

Она поняла, что Вадим не случайно затеял этот разговор. Ему хотелось дать ей понять, что он не как все. Он и механик, и боксер-разрядник.

Валя спросила:

— Часто тренировки?

— Сейчас по три раза в неделю. Мы скоро на соревнования двинем в Ригу.

Вале вспомнилась американская картина. Подумалось: как хорошо, когда твой друг может постоять за тебя. А Вадим вдруг спросил:

— На районные соревнования позову, придешь?

Не задумываясь кивнула:

— Позовешь — приду.

— Ты пей шампанское, — сказал он.

Рассмеялась:

— А это не обязательно.

Покончили с мороженым. Валя, придерживая фужер за тоненькую ножку, чуть водила нм по стеклу столика. Неожиданно она сказала:

— Я закройщицей хотела бы стать. У меня, все говорят, линия есть.

Зачем это она сказала? Похвастаться, что ли, думала? Не к чему было говорить.

Но он, кажется, и не обратил внимания на ее слова.

Вадим проводил ее до самого дома. Ни о чем они не уславливались. Он сказал, что завтра у него тренировка. Бросили друг другу на прощание "увидимся" и разошлись.

Переждав на лестнице несколько минут, Валя бегом бросилась в хозяйственный магазин и вскоре уже, запыхавшись, предстала перед матерью с сеткой, наполненной пачками порошка.

— Ты где же это была? Я уж не знаю что и думать!

Валя быстро стянула пальто, повесила его на плечики, сняла шапку и, отряхнув ее, повернулась к матери:

— Была, мама. Ну, так получилось… Бывает же. Не сердись, пожалуйста. Я тебе помогу постирать… Мне даже хочется…

Помнилось, как пришла в понедельник на фабрику. Еще приближалась к проходной, тревожилась — а ну он ждет у входа или во дворе, где расходятся корпуса. По дороге задумывала, какие они скажут друг другу первые слова. Или прищуривала глаза и видела его сидящим рядом за столиком со сдвинутой на затылок шапкой и прядкой волос, спадающих на лоб, А то вдруг ей казалось, что ничего этого не было — субботнего утра, темного зала кино. Не было и его. Не было потом и улицы с заснеженными липами и пузырьков в ледяном шампанском — все это ей просто померещилось.