Гордон Корман - Рестарт

Вот он и настал – момент истины.

Конвейер приходит в движение, и через несколько мгновений на меня обрушивается первый поток воды. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать: вода оказывается холоднющей. К съемке на автомойке я готовился очень тщательно, перерыл гору информации, но мне в голову не приходило, что машины моют холодной водой. Я-то моюсь горячей – чем машины хуже?

От ледяного душа яростно колотится сердце – кажется, будто оно у меня не в груди, а где-то ближе к макушке. Дышу я так глубоко и часто, что в какой-то момент больше не могу сделать очередной вдох – некуда, воздух и так распирает грудь. Еще немного, и я потеряю сознание и свалюсь с велосипеда. Но тут душ прекращается. Судорожно хватая ртом воздух, я смотрю, что делается за стеклянной стенкой. Чейз на месте, снимает. Вот и отлично. А то вышло бы, что я мало того что подверг себя пытке, но и сделал это зря.

Передышка оказывается недолгой – меня с головы до ног, как мокрым снегом, облепляет мыльной пеной. После холодной воды для разнообразия включается ледяная. Едва за меня берутся две гигантские вращающиеся щетки, куда-то улетают мои очки, но это ерунда. Нащупываю рукой «Гоу про» и убеждаюсь, что камера держится прочно. Боковым зрением – глаза жутко щиплет от моющего средства – я вижу, что Чейз по-прежнему снимает. Он весь трясется от неудержимого смеха, но камеру держит твердо, а это сейчас важнее всего.

Потом я снова чуть не задыхаюсь под студеными струями, ополаскивающими меня от пены. А немного спустя, уже в сушилке, мощный поток воздуха едва не сдувает меня с велосипедного седла. Как же я рад этому ветру! Во-первых, он горячий. Но главное, если он подул, значит, скоро все кончится. Значит, уже должен быть виден свет в конце тоннеля. А если я его не вижу, то только потому, что по милости щеток остался без очков.

Как только поднимается дверь моечного отсека, я что есть сил жму на педали и чуть не врезаюсь в Чейза. Он ни на миг не прекращает съемку и снимает, даже когда, выключив механизмы, к нам подбегает разъяренный менеджер.

– Эмброз, совсем, что ли, сдурел? – вопит он. – Ты же его убить мог! И если бы в первый раз! Сколько народу из-за тебя чуть насмерть не покалечилось. Даже странно, что ты заодно тут у меня пару петард не взорвал. С меня хватит, я вызываю полицию.

– Чейз не виноват, – наконец удается прохрипеть мне. – Это все я. – Из последних сил я пытаюсь объяснить ситуацию: – Это была моя идея. Я придумал снять видео и попросил Чейза помочь.

– Брендан? – Менеджер удивленно щурится на меня. Промокший до нитки, полуживой да еще вымазанный какой-то склизкой гадостью – видать, меня в довершение всего обработали кузовным воском – я мало похож на обычного себя. – Это ты? Как тебе такая дурь в голову пришла?

– Я президент видеоклуба Хайавассийской средней школы, – объясняю я.

Со взрослыми обычно легче договориться, если внушить им, что у тебя школьное задание.

Уловка срабатывает, тем более что я обещаю поместить рекламу «Сияющего бампера» на страничке с ежегодником нашего видеоклуба. Да, меня немного оборали, но главное, о полиции больше никто не заикается. Менеджер даже посылает рабочего поискать среди моечных механизмов мои очки. Они находятся в целости и сохранности, если не считать малюсенькой трещинки на правом стекле.

Мы направляемся ко мне домой. Я еду на велосипеде, так как пока что у меня нет сил идти. Чейз несет драгоценный груз – две камеры с отснятым материалом.

– Прости, Чейз, – виновато мямлю я. – Не хотел втравливать тебя в неприятности.

Чейз смотрит на меня, удивленно подняв бровь.

– По-моему, ты меня как раз от неприятностей уберег.

– Я всего лишь сказал правду – что все от начала до конца придумал я.

– Этот тип меня чуть в полицию не сдал.

– Такая уж, – говорю, – у тебя репутация… – Упс! – Я хотел сказать, твоя прошлая репутация… которую ты заработал штуками, о которых теперь, скорее всего, даже не помнишь. – Измочаленный в мойке, я плохо слежу за языком – и вот только что выкопал им себе могилу.

Чейз качает головой:

– При чем тут моя репутация? Судя по тому, как с тобой разговаривал человек с мойки, это ты тут известная личность.

Я потрясен. Слава умника и пай-мальчика никогда не грела мне душу. Я даже мысли не допускал о том, чтобы тягаться с Чейзом – спортсменом, грозой и кумиром школы. Но именно моя репутация, а не его помогла нам невредимыми выбраться из переделки.

Дома мы умудряемся незаметно проскользнуть наверх. Попадись я на глаза маме, она ни за что бы не поверила, что Чейз тут ни при чем, что он не топил меня в реке и не бил мне по очкам молотком.