Денис Драгунский - Дочь любимой женщины [сборник]

И уходите, деловая и загадочная, важная такая персона.

В эпоху мобильных повысить свою значительность помогает – отвечать на звонок с мрачным видом, долго слушая и отрывисто говоря « да… да… ясно… ну что же, обещать не могу, но приложу все усилия ». На второй звонок: « Прости, совсем не могу говорить, я на встрече » – и при этом с любящим видом кивнуть тем, кто за столом: мол, вы для меня важнее! Польстить им таким манером. На третий звонок: « Ой, ну не дергайся ты! Это не вопрос. Сделаем. Сделаем, сколько раз повторять! » На четвертый звонок: как бы прикусить губу, назвать собеседника по имени-отчеству, сделать лицом нечто среднее между волнением, почтением к тому, кто звонит, и извинениями перед теми, кто за столом, и быстро выйти в коридор, поговорить, вернуться и сказать: « Фу, всё в порядке. Извините. Да, мы тут о чем-то говорили интересном… »

Приходить в компанию нужно, разумеется, последним (последней), и не присаживаться на свободное место, а обойти весь стол, со всеми поздороваться, каждому улыбнуться, для каждого найти приятное слово. Поздний гость – важный гость!

А уходить – одним (одной) из первых. Уходить нужно громко – не в смысле скандала, а рассказав что-то, что заинтересует всю компанию, заставит смеяться, изумляться, задавать вопросы; а вот после этого сказать: « Ну, пока. Мне еще надо забежать к Мастерписовым ». Или уж уходить совсем незаметно, даже для хозяев. Улучить момент, когда хозяйка будет на кухне, а хозяин увлечется беседой, – и бегом. Но хозяевам надо назавтра позвонить и извиниться за «побег», добавив, что был важный звонок и дело не терпело ни минуты отлагательства.

Впрочем, это я уже совсем элементарные вещи говорю. Это все и без меня знают!

– А в чем дело-то? – сочувственно спросил Виктор Иваныч.

– Она мне надоела! – в сердцах сказал Петр Васильевич.

Для убедительности он попилил горло ладонью: вот, мол, где она у меня сидит! Достала!

Разговор шел о неожиданном разводе Петра Васильевича с его женой Анной Николаевной, которую все звали Асенькой за свежесть и красоту. Петру Васильевичу было шестьдесят, недавно справляли, а сколько было Асеньке – никто точно не знал.

Говорили, что ей тридцать пять.

Хотя находились и такие, которые шептали, что на самом деле ей сорок шесть. Сорок шесть, восемь месяцев и три недели, то есть на самом деле уже сорок семь, то есть почти полтинник, а она всего лишь нещадно молодится, но погодите, скоро вся штукатурка отвалится, пластика разъедется, и будет ужас-ужас.

Но были и другие, которые считали наоборот. Что ей на самом деле двадцать два, ей стыдно, что она вышла за такого старого козла, вот она себе и накручивает возраст – для приличия. Тут начинались возражения, особенно от старых друзей: что-то слишком долго ей двадцать два. Уже, наверное, четверть века ей всё двадцать два да двадцать два, так не бывает.

Тогда вступали третьи, которые шепотом под страшным секретом открывали ужасную тайну. Дескать, старый мерзкий педофил Петр Васильевич чуть ли не раз в три года женится на шестнадцатилетней девушке. «А бывших куда девает?» – «А бывшим дает хорошего отступного и отправляет на ПМЖ в Европу!» Некоторые увлекались этой версией, но старые приятели Петра Васильевича смеялись: не с его доходами так фокусничать!

– Чем она тебя так достала? – спросил Виктор Иваныч. – Она же у тебя такая милая. Моложавая.

– Вот именно! – сказал Петр Васильевич. – Ты знаешь, сколько ей лет? Не гадай, не угадаешь! Шестьдесят один!

– Ты что?

– А то… Понимаешь, она лет тридцать пять назад вошла в одну японскую программу. Что-то там типа «вечная молодость». Большой риск за серьезные деньги. В общем, много женщин отвалилось, некоторые даже умерли. А ей повезло. Совпала вся биохимия, ну и хрен что вообще, я в этом не разбираюсь. В общем, она теперь всегда такая будет. Если не погибнет от несчастного случая. Не дай бог, конечно.

– Ты что? Правда? Это же класс! Прямо не верится!

– Красив корабль с берега, а берег – с корабля, – мудро вздохнул Петр Васильич, тем более что он когда-то служил на флоте. – Ты сам бы попробовал…

– А что? – Виктор Иваныч даже руки потер. – Я могу!

– Не сможешь, – сказал Петр Васильевич.

– Это еще почему? – возразил Виктор Иваныч. – Я еще очень даже! Ко мне вот буквально вчера одна приходила. Сорок пять лет. Огонь девка! По-моему, ей понравилось!