Людмила Улицкая - О теле души [Новые рассказы] [litres]

Впереди громоздились острые пики гор, в том самом порядке, как они были устроены в начале времен: два рядом, провал, один большой пик, четыре маленьких… а позади еще одна гряда, совсем высокая. А над всем этим стоят облака, плотные, как сливочное мороженое, как будто из самолета сверху на них смотришь…. Нет, это не Красная Поляна, не Кавказ, это памирская съемка, конечно же…

Толик легко шел по этой каменистой избитой дороге. Дорога становилась все круче, а идти было все легче. Горы приближались быстро, как в кино, и он уже увидел следующие гребни, которые никогда не были видны с заставы. Пейзаж звал его к себе, и он чувствовал, что наконец он сможет войти в него. Пейзаж его принимал. И, что самое странное, – никакой рамки не было. Она теперь вообще была не нужна…

Валентина вошла в комнату Толи. Его не было. Она окликнула на всякий случай. Куда делся? Пальто давным-давно висит на вешалке, его он и снять не смог бы – руки его так высоко не поднимались. Прошла по узкому проходу – все было заставлено его пыльным барахлом. А что самое удивительное – на стуле лежали его брюки, старый пиджак, рубашка застегнутая. Валентина приподняла вещи, потрясла слегка. Из рубашки выпала майка. А под стулом стояли Толины туфли. Зашнурованные. И в каждом лежало по носку. Один был заштопанный.

В конце 1944 года Елена Михайловна, работник Метростроя, получила ленд-лизовский подарок. Из-за того, что очередь была длинной, а она припоздала, яичного порошка, тушенки в черно-золотой банке и шоколада ей не хватило, а досталась ей детская игрушка из большого ящика с изображением орла, парящего над кораблем. Игрушка оказалась собачкой, скорее даже щенком – из грязновато-серого лохматого плюша, с коротким торчащим хвостом, висячими ушами и пуговичными глазками. Собачка эта была сущей мелочью изо всех ленд-лизовских даров, потому что остальные семнадцать миллиардов американских долларов пошли на самолеты, машины «Виллис» и прочие необходимые для Красной армии вооружения. Но внучка Мила этого знать не знала и собачке обрадовалась. Двух лет ей еще не исполнилось, но она была сообразительная девочка, схватила щенка, прижала к груди и сказала: «Ав-ва». Это было первое имя собачки, которой выпала очень длинная и счастливая жизнь.

С двух лет до семнадцати Мила засыпала, положив Аву рядом с собой на подушку, шепча в собачье ухо обо всех своих горестях и радостях. Главным образом о горестях. Эту психологическую помощь Ава оказывала хозяйке много лет, а начиная с семнадцати Мила предпочитала видеть рядом с собой на подушке уже не совершенно бесполую собачку, а существо противоположного пола, которое по части утешения сильно превосходило собачку. Ава тогда переехала в соседнюю комнату большой квартиры, где жили Милины двоюродные братья, вошедшие в тот возраст, когда дети начинают интересоваться собачками.

Мальчики-близнецы, Петя и Павлик, тоже внуки Елены Михайловны, первое время жестоко ссорились из-за собачки – каждому хотелось с ней играть именно в тот момент, когда к ней прикасался брат. Тогда появилось у собачки сразу два новых имени – Павлик назвал ее Альмой, а Петя Рексом. Павлик назначил ее санитаром, цеплял на лапу бумажное кольцо с нарисованным красным крестом и ползал по воображаемому полю боя в поиске раненых бойцов. Петя играл в пограничника, и Рекс был ему необходим для охраны границы и ловли шпионов. На полу он рисовал мелом широкую полосу, сладострастно ловил брата, когда тот пересекал меловой рубеж, и давал ему тумака…

Мать в конце концов купила вторую собаку, но Альма-Рекс оставалась яблоком раздора. Новая, покупная, может, была и получше, но братья полюбили первую собачку первой любовью. Иногда они ссорились перед сном, до бурных слез – каждый хотел непременно засыпать рядом с Альмой-Рексом. Предсонные слезы, как известно, способствуют быстрому засыпанию.

Когда интерес к машинкам заменил привязанность к мягким игрушкам, они легко подарили двухименную собачку Милиной дочке Саше, которая приходилась покойной Елене Михайловне правнучкой.

Мила, взглянув на сильно несвежую собачку Аву, с горечью подумала о том, что бабушки Елены Михайловны двадцать лет нет, да и мама ее не так давно умерла в нестаром возрасте, а вещи остаются почти нетленными. После чего отнесла собачку в химчистку. Теперь это была потрепанная, но чистенькая собачка, и Милина дочка Саша назвала ее новым именем – Кутя.