Александра Ронис - Тот, для кого живу. Продолжение

— Он что-нибудь говорил тебе? — более спокойным тоном спросил Демидов, чуть отстраняясь от нее. Никаких нагрузок, напомнил себе. Блин, ну а как иначе-то?

Ксения затихла на мгновение, вспоминая, а потом подняла преисполненный ужаса взгляд на него:

— Сказал, что убьет! — скомкав в руках одеяло, она вся сжалась под ним, словно и сейчас пытаясь укрыться от пронзающих тело вспышками боли ударов, заплакала громче: — Он меня убьет! Убьет!

— Да кто «он», Ксюша?! — начал терять терпение Влад. Невыносимо было видеть ее слезы, выносить ее страдания.

— Я не знаю! — прокричала она, сжимаясь в комочек, заливаясь слезами. — Не знаю! Влад, мне страшно! — провыла куда-то в одеяло. — Я боюсь!

Влад встал с кровати. Сидеть спокойно не было сил.

— Он был один? — спросил устало, понимая, что стал виновником ее истерики. Без слов наблюдал за тем, как она содрогалась в рыданиях, теребя в руках больничное одеяло.

В какой-то момент она повернулась к нему боком, от ее елозаний казенная ночнушка задралась, представив на его обозрение несколько крупных синяков на бледной коже бедра. Демидов закрыл глаза и как-то сразу же увидел ту картину, свидетелем которой был всего лишь несколько секунд. Оранжевый в свете фонарей снег, скачущие тени рядом с его машиной…

Двое. Их было двое. Два ублюдка, жестоко запинывающих лежащую на земле жертву. Беззащитную девушку. Его Ксению. Да! Несмотря на то что она не с ним, она все равно была «его»! И до конца жизни будет «его»! Его бывшая подопечная, его, к счастью, несостоявшаяся сестра, его бывшая жена, мать его сына. Неважно, в каком статусе, но она «его». И горе тому, кто посмеет причинить ей вред. Прямо или косвенно.

Демидов зажмурился от сверлящих мозг навязчивых мыслей. А если бы она была с сыном? Спасло бы это ее или нет?

— Тук-тук, разрешите, — донеслось со стороны двери.

В палате появился незнакомый мужчина в форме следователя. Привычным жестом сверкнув корочками, представившись, он остановился возле кровати Ксении. Звонок Воронова подействовал, видимо.

— Я бы хотел задать несколько вопросов потерпевшей, — объяснил он свой визит, хотя это и было лишним.

Влад снова склонился над плачущей девушкой.

— Ксюш, успокойся. Возьми себя в руки, пожалуйста. К тебе пришли.

Услышав его призыв, она всхлипнула в последний раз и посмотрела на вошедшего. Понимая, что ее лицо сейчас далеко от того, каким было еще вчера, она сразу как-то смутилась, попыталась опустить голову, спрятать заплывший глаз ладонью.

— Вы кем будете? — следователь первый вопрос задал Владу.

— Я ее близкий, — ни к чему эти объяснения про бывших.

— Ясно, — мужчина присел на стул и, вытащив из папки бумаги, приготовился записывать. Случайно, кинув взгляд на руки Демидова, произнес с заминкой: — Я могу побеседовать с девушкой наедине?

Тот усмехнулся едва заметно — снова решили, что это он ее избил, и при нем она правды не откроет. Хотел было ответить, но тут вмешалась Ксения. С отчетливым испугом в голосе она воскликнула:

— Нет, Влад, не уходи!

Она сама себе не отдавала в этом отчета, но присутствие Влада ей внушало спокойствие. Было жутко возвращаться памятью в еще свежие болезненные моменты вчерашнего вечера, а именно это ей сейчас и предстояло.

— Я здесь, — одними губами ответил он ей.

Следователь воздержался от спора и приступил к своим непосредственным обязанностям. Задавал вопросы, попутно делая заметки, уточнял неясные моменты, поочередно поглядывая то на Ксению, то на Влада, который, скрестив руки на груди, тоже внимательно вслушивался в ее показания. Теперь перед ним предстала более полная картина вчерашних событий.

После ссоры со своим Денисом Ксения прилегла и незаметно уснула, а проснувшись, поняла, что находиться дома одна не может. Темная пустая квартира действовала на нее угнетающе, а переживания о сыне, впервые оставшемся у родного отца, погнали ее на улицу. Она и предположить не могла, что ее путь от одного подъезда до другого закончится столь плачевно. Она даже не поняла, откуда перед ней внезапно выросла фигура с натянутой на все лицо шапкой, человек просто вынырнул из темноты. Все, что она запомнила, это его глаза — большие, черные, с густыми длинными ресницами и отливающими ненавистью белками в прорезях импровизированной маски. И голос был под стать взгляду — глухой за шерстяной тканью, но так и изрыгающий злостью, источающий опасность. «Ну что, шлюха, пришел твой час?» — были его единственные слова, пока она еще что-то могла соображать, а потом ее резко и сильно толкнули, и град ударов посыпался со всех сторон. В живот, в спину, лицо…