Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Покончив со стейком, приступаю к лобстеру. Снимаю верхний панцирь, отделяю шейку от брюшка. Вынимаю большой кусок мяса. Беру его в руку и окунаю в остатки масла. Откусываю. Держу мясо во рту, жду, пока растает, и глотаю. Повторяю это снова и снова. Разделавшись с шейкой, принимаюсь за клешни. Высасываю мясо и съедаю. Вкусно, не хуже, чем шейка.

Доев все, чувствую себя сытым и довольным. Встаю с тарелкой в руках, оглядываю банкетные столы, на которых еще много еды. Я больше ничего не возьму. Буду сопротивляться желанию съесть все, что видят глаза, обожраться до потери сознания, до полного бесчувствия.

Я скидываю объедки в мусорное ведро. Беру чистую тарелку, снова кладу в нее стейк, лобстера и картофель. Я хочу, хочу, хочу их съесть. Иду в свою палату. Стучу в дверь, ответа нет. Открываю дверь, вхожу. Майлз лежит на кровати, лицом в подушку. Я не хочу беспокоить его. Ставлю тарелку на тумбочку у кровати и выхожу. Закрываю дверь и возвращаюсь на свое место.

Смотрю вокруг. Смотрю, как почти все продолжают есть. У многих лица и рубашки перепачканы едой, многие едят руками, забыв про вилки и ножи. Разрывают стейки и запихивают куски в рот, а картошку сжимают в пальцах и кусают, как яблоко. Жуют с открытым ртом и, не успев прожевать, набивают еще еды. Изредка вытираются рукавом рубашки, тыльной стороной ладони или бумажной салфеткой, такой грязной, что разваливается. Облизывают пальцы, ладони, губы, обсасывают косточки и скорлупки лобстеров.

Мне смешно на это смотреть. Напоминает оргию в Древнем Риме. Изобилие еды, апофеоз обжорства. Оргия чревоугодия и неутолимого голода. Всем наплевать на свой вид, на свое поведение, всем просто хочется еще, еще, еще. Всем наплевать, что они здесь для того, чтобы научиться контролировать себя и свои пагубные пристрастия. Пристрастия выпущены на свободу. Пища – такой же наркотик, как кокаин, алкоголь, другие вещества. Всем наплевать, что они хотят больше, чем необходимо, что их голод больше их потребностей. Если б могли, они бы проглотили мебель, книжные полки, тарелки, салфетки, банкетные столы и кофемашину в придачу. Они бы рвали на куски ковер, глотали клей и гвозди. Если бы не трансляция матча, то съели б и телевизор. Всем плевать, что именно они глотают. Просто хотят заглотить как можно больше. Леонард смотрит на часы. Он встает – его белый костюм покрылся пятнами – и объявляет, что матч скоро начнется. Кто-то бросается занимать места поближе к телевизору, а кто-то, напротив, набрасывается на еду в последнем пароксизме безумия. Линкольн подходит к Леонарду и говорит, что ему пора домой. Леонард встает, благодарит Линкольна за то, что позволил устроить праздник, и объявляет всем, что Линкольн уходит. Линкольн покидает отделение, провожаемый хором благодарственных возгласов.

Как только он уходит, Леонард вынимает пачку денег, записную книжку и объявляет, что лавочка открыта. Все кидаются делать ставки, желающих так много, что Леонард не успевает записывать. Пятьдесят баксов, десять, пара ботинок ценой в пятнадцать баксов, часы, золотая цепочка, браслет, оргия продолжается. Находится желающий поставить обручальное кольцо, но Леонард отказывает ему.

Я переключаю внимание на телевизор. Разные эксперты делают прогнозы об исходе матча. Матти, который сидит сбоку от Леонарда, обращается к экспертам на своем недавно изобретенном языке, который заменяет ему нецензурную брань. Кто-то говорит – Матти, брось валять дурака, лучше уж ругайся, как прежде, а он отвечает – ни за что, ни за что, не буду я больше так фуево выражаться, как прежде. Комментаторы объявляют начало матча, в зале становится тихо, все впиваются глазами в экран. Противники выходят на ринг. Первым появляется претендент – он тяжелее. Рост метр девяносто пять, вес сто восемь килограммов, фигура как у медведя, но такого, который состоит почти из одних мускулов, жира чуть-чуть. Вторым выходит нынешний чемпион, он поменьше, рост шесть метр девяносто, вес сто один килограмм. В отличие от претендента в его теле жира нет вообще, темная кожа блестит, словно полированная сталь. Оба покрыты капельками пота, это значит, что оба хорошо разогрелись и готовы к бою. Вечерок обещает быть нескучным.

После национального гимна и представления участников раздается удар гонга, начинается первый раунд. Раунд в боксе продолжается три минуты, всего их двенадцать, между раундами перерыв одна минута. Как правило, первые два раунда боксеры прощупывают сильные и слабые стороны друг друга. Затем они вступают в настоящий бой, избегая сильных сторон противника и используя его слабости. В этом матче не наблюдается подобной фигни. Боксеры с ходу набрасываются друг на друга и начинают беспощадно молотить друг друга. Очевидно, что у каждого одна стратегия – как можно скорее уничтожить противника. Примерно на тридцатой секунде более легкий боксер наносит удар правой прямо в челюсть соперника. У того подкашиваются ноги, он пятится назад. Тот, что полегче, преследует его, настигает у канатов и в течение следующей минуты безжалостно бьет противника по ребрам, животу, плечам и челюсти. Когда у него устают руки и он не может больше наносить удары, второй боксер переходит к контратаку. Он отдавливает более легкого боксера назад и начинает лупить его так же, как только что лупили его. В конце раунда оба боксера отступают к своим углам. Я весь раунд простоял на ногах, кричал и свистел, как и остальные.