Стефани Стори - Камень Дуччо

Шпионить за ней Леонардо не нравилось, но, поскольку она отказалась позировать ему, другого выхода он не нашел. Ему нужно было видеть ее. Разумеется, исключительно ради написания ее портрета. Иногда он таился где-нибудь среди рядов на рынке и ждал, когда она придет навестить прилавок своего Джокондо, а бывало, устраивался на улице напротив ее окон и ловил ее мелькающую тень. Но его излюбленное место – здесь, в церкви Сантиссима-Аннунциата, где он мог беспрепятственно наблюдать за ней, пока она молилась в семейной капелле.

Какой-то человек неслышно проскользнул на соседнее с ним место. Леонардо повернул голову и увидел перед собой лукавую улыбку Макиавелли.

– Меня порядком удивило, когда ваш ассистент сказал мне, что я смогу найти вас здесь, – наклонившись к уху Леонардо, прошептал дипломат. – Вы пытаетесь вернуть себе заказ на алтарную роспись?

– Вот уж нет. Ни за что не возьмусь за эти изъеденные временем стены, даже если монахи на коленях будут умолять меня, – ответил Леонардо, не сводя глаз с молитвенно сложенных рук Лизы. – Просто я хочу стать ближе к небесам.

Некоторое время оба молчали. Леонардо подумал с усмешкой, что со стороны они выглядели как парочка добрых прихожан, погруженных в послеполуденную молитву.

– Я выполнил то, о чем вы меня просили, – наконец вполголоса проговорил Макиавелли.

– И готовы поклясться, что на сей раз меня не постигнет участь поросенка, которого откармливают, чтобы потом полакомиться им на обед?

Макиавелли принял оскорбленный вид.

– Вы сами пришли ко мне, попросили о помощи и тем не менее продолжаете сомневаться?

Вопросительно приподняв красивую бровь, Леонардо выжидающе молчал.

– Готов поклясться на Библии.

Леонардо продолжал безмолвствовать.

– Жизнью моей супруги, подойдет?.. Ну, хорошо, клянусь жизнью Республики. Да попадет наша прекрасная Флоренция в лапы Медичи, если я лгу.

– Тогда почему на этот раз, – Леонардо весь подался вперед на своем сиденье, – меня не пригласили выступить перед Синьорией? Отчего вы тут шепчетесь со мной под покровом церковного полумрака? К чему вся эта таинственность?

– Просто я хочу, чтобы вы узнали новость от меня. Напрямую. Без всяких игр и уловок. Без сюрпризов и прочих неожиданностей. Я поспешил известить вас, пока слухи сами не достигли ваших ушей. Я-то знаю, какой рассадник сплетен эта ваша студия, они хлещут из нее, как из дырявого ведра.

Леонардо слушал его, опустив глаза. Он хотел бы верить Макиавелли, но прежнее предательство не так-то легко забыть. Он не желал снова остаться в дураках. На сей раз он вынудит дипломата первым раскрыть карты.

– Смерть папы привела Синьорию в полное замешательство, – стал терпеливо объяснять Макиавелли. – Предстоит традиционная процедура передачи власти, однако и народ, и правительство, и сам Содерини трясутся от страха. Не советую где-нибудь повторять то, что я сейчас вам скажу, но Чезаре Борджиа все еще командует папской армией и не позволяет собрать конклав до тех пор, пока кардиналы не пообещают ему избрать папой кого-нибудь из союзников Борджиа. Содерини боится, что новый папа поддержит планы Чезаре и тогда Флоренция падет.

Леонардо согласно кивнул.

– Защищая своих детенышей, львица упирает взгляд в землю, оттого и не страшится наставленных на нее копий. Так и флорентийцам ради собственного блага негоже глядеть на копья.

– Это правда, однако всеобщая паника вам на руку. Хотя поначалу они в Синьории сильно артачились. Уж очень нелепо выглядит эта ваша идейка с поворотом русла Арно – к тому же она наверняка потребует уймы денег. Но когда я показал им ваши чертежи, они в конце концов оценили изящество замысла. И теперь как никогда решительно настроены на то, чтобы перехватить у пизанцев устье Арно. Они осознают, как мы уязвимы, пока Пиза контролирует наш доступ к Средиземному морю.

– И что, не возражают против того, чтобы этим занялся я?

– Ну, некоторые сомнения у них остаются. Однако я убедил их. Сейчас, когда Борджиа на марше, самое время вложиться в вашу дерзкую идею. Тем более вы лучше прочих осведомлены о планах Чезаре. Дайте время, и они станут доверять вам так же, как доверяю я.

– Благодарю вас, Никколо, – сказал Леонардо. Любуясь Лизой, которая теперь стояла, подняв голову к статуе Пречистой Девы Марии, он решил, что она молится о спасении своих детей. – Если город пойдет на все это, считайте, что свой долг вы уплатили сполна и даже с лихвой.