Стефани Стори - Камень Дуччо

– Постойте! Деньги этого человека у меня! – Звонкий женский голос взлетел над разноголосым гомоном рынка.

Леонардо, уже зажмурившийся от ужаса, приоткрыл глаза.

Тесак замер в воздухе.

– Ну что там еще? – проревел торговец.

Фермер придерживал Леонардо за шею, однако тому удалось извернуться и посмотреть, что происходит. Как раз в этот момент из толпы любопытствующих вышла женщина лет двадцати.

Леонардо прежде не встречал ее. Она была одета в длинное платье из струящегося кремового шелка; золотое шитье украшало корсаж и манжеты, отливающие металлическим блеском ленточки-тесемки накидки трепетали и переливались за спиной, будто сложенные крылья. «Безусловно, хорошенькая, но до ослепительной красавицы ей далеко», – заключил Леонардо. Фигура и полные груди – как у всякой познавшей материнство замужней матроны. Лицо формой напоминало сердечко: нежно округлые скулы плавно переходили в слегка заостренный подбородок. Длинные вьющиеся каштановые волосы, гладкая оливковая кожа, кофейного цвета глаза – в общем, типичная итальянка. Правда, в отличие от большинства благовоспитанных дам, она имела прямой и решительный взгляд и при разговоре с мужчинами безо всякого стеснения смотрела собеседнику в глаза.

– Полагаю, здесь более чем достаточно, чтобы восполнить потерю ваших птиц, – заявила она, небрежно бросив на прилавок торговца несколько золотых монет.

– Мадонна! – Молодая женщина явно была знакома торговцу: его красная рожа расплылась в снисходительной улыбке, и стало видно, что вместо передних зубов у него торчала пара пожелтевших огрызков. – Вы, как я погляжу, здесь одна, без супруга? Я безмерно ценю ваше благородное желание расстаться с его деньгами, чтобы помочь этой заблудшей душе, однако вор все равно остается вором. Я никак не могу отпустить его, не забрав его руки. Долг обязывает меня быть справедливым.

– Деньги не мои и не моего мужа. Они принадлежат этому господину, – ответила женщина надменным, исполненным достоинства тоном, хотя Леонардо не находил в ее облике ничего, что указывало бы на ее благородное происхождение; она явно была всего лишь супругой торговца. – Он передал их мне на сохранение, а у меня не было возможности вернуть их ему. Он вовсе не виноват в том, что оказался без денег и не смог расплатиться с вами. Виновата в этом я одна. – Закатав рукав, она обнажила руку до локтя и положила ее на прилавок рядом с рукой Леонардо. – Если вам так уж хочется непременно оттяпать кому-нибудь руку, рубите эту. – Незнакомка твердо выдержала злобный пристальный взгляд торговца. Никогда еще Леонардо не видел, чтобы женщина простого происхождения так свободно, смело и властно разговаривала с мужчиной. Даже Изабелла д’Эсте не осмелилась бы на подобное, не имей она поддержки в виде толстых крепостных стен, покорного ее слову войска и титула правительницы.

Один из державших Леонардо торговцев ослабил хватку и в смущении ретировался за свой прилавок. Толпа начала расходиться. Отрубать руку женщине – дело совсем уж недостойное.

Птицелов спрятал тесак за пояс и жадно сгреб с прилавка золотые монеты.

Незнакомка схватила Леонардо за локоть и потянула прочь:

– Andiamo, давайте поскорее уйдем отсюда!

Петляя, они стали пробираться между прилавками, минуя кипы разложенных ковров, груды глиняной посуды, шеренги цветов в горшках и винных бутылок. Наконец они выбрались с рынка и оказались на краю залитой солнцем площади.

– Ступайте. Убирайтесь отсюда, да поскорее, – велела ему спасительница и повернулась, чтобы уйти.

– Погодите, – окликнул ее Леонардо. – Что побудило вас выручить меня?

Она посмотрела на него:

– А что побудило вас выпустить тех птичек?

– Скажите хотя бы ваше имя, чтобы я мог возместить вам деньги, которые вы потратили… – Леонардо с интересом вглядывался в ее лицо: ее оливковая кожа излучала таинственное сияние, в ее карих глазах отражался весь мир. – Муравей подобрал зернышко пшеницы, – заговорил художник торопливо, едва не проглатывая слова, в отчаянной надежде отсрочить ее уход. – А зернышко молвило: «Если ты подождешь и дашь мне сделать мое дело, я пущу корешок и вознагражу тебя тысячами таких же зернышек, как я». Кроха муравей послушался зернышка, и то сдержало свое обещание. Пожалуйста, позвольте и мне стать вашим зернышком. Вы спасли мою руку. Разрешите отплатить вам.

Женщина покачала головой.

– Если не деньгами, то хотя бы моим трудом. Я могу написать вас, я живописец…