Стефани Стори - Камень Дуччо

Попади ему в руки хоть один труп, пригодный для препарирования, пусть даже самый завалящий, он обязательно придумал бы, как можно вписать человеческую фигуру в этот проклятый блок…

– Basta, – велел себе Леонардо, – выбрось из головы мысли о камне Дуччо. Все равно он тебе не принадлежит.

Куда же запропастилась лавка того аптекаря? Ему, как на грех, срочно понадобились глина и кобальт, чтобы смешать краски. Эти монахи наседают на него и требуют, чтобы он скорее приступал к алтарной росписи. Леонардо с трудом продирался через рыночную толпу, обходя зазывно кричащих торговцев и вечно всем недовольных придирчивых и сварливых домохозяек, ощущая неповторимое смешение ароматов: благоухания сладких апельсинов, терпкого запаха свежевыделанной кожи и острого – конского навоза… Обычно путь на рынке ему прокладывал Салаи, но сегодня Леонардо оставил мальчишку в студии. Пусть сидит дома – от греха подальше. Дьяволенок то стащит что-нибудь с прилавка, то ловко выудит монеты из его собственного кармана, а расплачиваться за эти наглые проделки всегда вынужден он, Леонардо. Одни проблемы с ним, а без него и подавно.

– Проблемы были бы у меня, выиграй я конкурс на тот изгаженный кусок мрамора… Что за пытка все время думать о нем… Basta!

Бродя вдоль рыночных рядов в поисках пигментов и черепа, Леонардо не уставал поражаться тому, как заметно оживилась торговля со времен его юношества. В те поры на рынке было пустовато – несколько кожевников, редкие торговцы шелком, один мясник, один бондарь, один чулочник… И торговля шла тихо, как-то пасторально-благостно. В последние же годы дух предпринимательства заразил буквально каждого в этом городе. Все во Флоренции словно с ума посходили, стар и млад ринулись в коммерцию, желая завести собственные прилавки, лавки, мастерские. Люди лихорадочно продавали, покупали и разговаривали лишь о торговле. Леонардо наблюдал за этим новым веянием, размышлял о его истоках и, кажется, уже вывел на сей счет свою теорию. Чуть более полувека тому назад Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок, и это был царский подарок миру. До того книга была редкостью и стоила очень дорого. Благодаря изобретению Гутенберга книги стали доступны большему количеству людей, и грамотность начала распространяться повсюду. Революционные идеи независимости и свободы теперь уверенно проникали из высших слоев общества в низшие, вплоть до ночующих на улице последних бедняков. Народ в массе своей все еще был неграмотен, однако знания распространялись легче, чем в прошлые времена, люди впитывали их и утверждались в мысли о том, что способны сами распоряжаться своей жизнью, своей судьбой. И одно из следствий этого процесса – повсеместное развитие торговли и коммерции.

Леонардо всецело одобрял самостоятельность и независимость, однако перемены в обществе вызывали у него тревогу. Он не доверял обучению по книгам. Сам он, когда хотел понять, как искривленное стекло преломляет свет, не обращался к книгам, а вооружался этим самым стеклом и своими глазами наблюдал за его возможностями. Желая сварить мыло, он не лез в книгу за рецептом, а экспериментировал сам с самостоятельно подобранными ингредиентами. И если он захочет выяснить, что кроется в темном зеве пещеры, то без колебаний опустится на карачки и поползет внутрь. При нынешнем обилии книг люди больше склонны полагаться на чужие умозаключения, чем учиться на собственном опыте и накапливать свои знания. Это приводит к постоянному круговороту старых идей, мешающему формированию новых мыслей. Имея дома большие библиотеки, люди разучатся запоминать факты, ведь они будут знать: чтобы восстановить их в памяти, достаточно пролистать нужную книгу.

Его личный опыт красноречиво свидетельствовал об этом. К своим открытиям он всегда приходил единственным путем – сопоставляя, противопоставляя и комбинируя разрозненные фрагменты знаний, уже хранящихся в его голове. Прекрати он запасать и раскладывать в уме по полочкам новые сведения – и ему уже не удастся обнаружить неожиданных связей между ними, способных натолкнуть на новые поразительные открытия. Уникальные идеи рождаются в уникальном разуме, обогащенном уникальными знаниями. А книга хотя и является удобным хранилищем знаний, не обладает дарованной человеку способностью размышлять и изобретать. Если книги и дальше будут широко распространяться, мир рискует получить толпу недалеких торгашей, продающих друг другу бессмысленные товары и не способных изобрести что-то новое и впечатляющее. Поразительная насмешка судьбы! Такое исключительное, выдающееся изобретение, как печатный станок, вполне может остановить прогресс.